Польша до и после 18 февраля

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 100 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Два диаметрально противоположных события разделили день 18 февраля в польском городке Пененжно. Вообще-то, он более известен под другим названием, которое носил еще в Восточной Пруссии, – Мельзак, и любой человек, представляющий историю Второй мировой войны, знает его как место смертельного ранения командующего 3-м Белорусским фронтом генерала армии И.Д. Черняховского. 

Днем в связи с 69-й годовщиной трагической гибели самого молодого в истории Советских Вооруженных сил 38-летнего генерала армии к памятному обелиску пришли люди с цветами. Состоялась торжественно-траурная церемония с участием посла России в Варшаве Александра Алексеева и губернатора Калининградской области Николая Цуканова. 

А через несколько часов  «неизвестные» завесили обелиск материей с изображением свастики. За этой акцией наблюдали польские журналисты, но «пока неизвестно», кто автор выходки. На самом деле – это секрет Полишинеля.

Еще во время церемонии возложения цветов к мемориалу вблизи от него выстроились местные националисты, развернувшие громадный баннер, стилизованный под польский флаг, с надписью «Przestrzen dla Armii wykletych» («Место для проклятой армии»). Никто, как видим, не скрывается, уверенный в снисходительности властей, и о своей ненависти говорит открыто. Один из изготовителей баннера Яцек Адамас из Ольштына прямо заявил, что Черняховский для него – человек, который приказал арестовать офицеров Армии Крайовой. Те стреляли в спину бойцам Красной армии, ничем в этом не отличаясь от солдат вермахта, но это для Адамаса неважно. Как вряд ли его переубедила горячая речь вступившего с ним в полемику Николая Цуканова, заявившего: «Я знаю точно, что Черняховский – это человек, который руководил Восточно-Прусской операцией, в результате чего и у нас, калининградцев, и у вас, поляков, появилась новая Родина». Но националисты вряд ли его услышали. Их слепота роднит их с единомышленниками двух Юзефов – Пилсудского и Бека, исповедовавших принцип «лучше быть мертвым, чем красным» и тем открывших дорогу на польскую землю германскому агрессору. 

Самое главное, что личность конкретного вандала в данном случае вторична. Русофобия в Польше подогревается сверху,  из советского солдата-освободителя (за избавление Польши от гитлеровской оккупации заплачено жизнями 600 тысяч бойцов и командиров Красной армии) польской официальной пропагандой и уже не первое десятилетие лепится образ убийцы, насильника, оккупанта, а из России – образ страны агрессивной, вероломной. 

Следы пакостников-русофобов, осквернивших обелиск, легко прослеживаются и по недавним попыткам местных властей Пененжно демонтировать мемориал. Он давно уже мозолит глаза неонацистам. При этом никто опять-таки особо не стесняется выказывать свои предпочтения. Не в бровь, а в глаз попал Николай Цуканов еще одним своим замечанием, обращенным к радетелям за Армию Крайову: «Почему вы не сносите памятники солдатам рейха, которые есть на территории Польши? Вы за ними ухаживаете». Да, ухаживают и будут ухаживать: ведь они, как и немцы, люди «цивилизованные», умеющие прощать даже бывших убийц. Вот только в своей шляхетской спеси не знающие, что такое элементарное чувство благодарности к тому, кто избавил твоих предков, а значит, и тебя от пули, газовой камеры и печи крематория. 

Светлая личность Ивана Даниловича Черняховского, ратные дела его самого и его подчиненных по 3-му Белорусскому фронту бесят не только поляков. На волне национального «обновления» литовцы еще в 1993 г. снесли памятник генералу и вынудили его родных потревожить прах павшего (в 1944 г. фронт Черняховского освободил Вильнюс, после гибели его здесь похоронили). С перестройкой пришла независимость: от «советской империи», от «московских оккупантов», а заодно – от совестливости. Сегодня разве что слепому не видно, во что воплотились идеалы «борцов за независимость», которым помешал памятник Черняховскому – в преследование ветеранов Великой Отечественной войны, в оправдание коллаборационизма, в уравнивание нацистской и советской символики, в требования к Российской Федерации компенсировать ущерб, нанесенный Литве в результате «советской оккупации». 

Ныне останки Черняховского покоятся с миром на Новодевичьем кладбище в Москве, памятник ему из Вильнюса перемещен в Воронеж (60-я армия генерала Черняховского и обороняла этот город в 1942 г., и брала его в 1943-м). Обелиск из Пененжно некоторые калининградские ветераны тоже предлагают перебазировать на российскую территорию. Против этого возражают и дипломаты (памятники войны должны охраняться двусторонним соглашением), и губернатор Цуканов, заявивший: «Мы знаем, что сегодня у польского муниципалитета есть финансовые сложности с содержанием памятника, поэтому мы берём на себя обязательства по его уходу. Этот вопрос уже практически решён… В конце концов, есть польские друзья, которые нас поддерживают».

Такой отказ логичен: ведь всех бойцов Красной армии, павших за чужую свободу, – а их более 1 млн. человек, не перезахоронишь. И, поступая таким образом, мы будем лишь поощрять вандалов. 

Ведь почему власти той же Польши или Литвы позволяют себе вести именно таким образом? Они уверены, что им нечего опасаться: гуманитарная сфера в двусторонних отношениях РФ с ними оказывается как бы вне политики. Мидовскими нотами и заявлениями варварство, как показывает практика, не остановишь, а чтобы наши «партнеры» хотя бы раз ощутили на своем бизнесе, каково поддерживать русофобов и расшаркиваться перед националистами, такого что-то не помнится. Рычаг меж тем весьма действенный.

«В Польше в настоящее время ведётся целенаправленная и массовая работа по пересмотру вклада Советского Союза в Победу во Второй мировой войне», – откликнулся на происшедшее в Пененжно российский посол Алексеев. Он – дипломат, его сдержанность объяснима и диктуется профессиональной этикой. 

Если же говорить без оглядки на политкорректность, то диагноз однозначен. День 18 февраля, поделенный надвое вопиюще противоположными событиями, сам стал разделительным рубежом не только для Пененжно – для всей страны. Польша уже никогда не станет той, что была до этого дня. Если в стране, ставшей первой жертвой германской агрессии во Второй мировой войне и потерявшей в той войне не менее 6 млн. человек (каждого пятого!), могут спокойно существовать единомышленники Гитлера, – это распад национального сознания. Если в стране, на территории которой, словно чумные язвы, дымили прахом сожженных трубы Освенцима и Майданека, сегодня можно без всяких последствий для себя паковать в паучью свастику памятники советским солдатам, избавившим Польшу от этой самой нацистской чумы, – это исторический приговор стране, власти и народу…