Эскалация в Нагорном Карабахе: на грани дестабилизации всего Кавказа

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 100 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

5 апреля, после четырёх дней тяжёлых боёв, в Нагорном Карабахе была достигнута договорённость о прекращении огня. Несмотря на отдельные нарушения, в целом она соблюдается, что, однако, является исключительно следствием эффективных действий Армии обороны Нагорного Карабаха, направленных на сдерживание противника. Следует обратить особое внимание на слова министра обороны Армении Сейрана Оганяна о том, что договоренность о прекращении огня на линии соприкосновения карабахско-азербайджанских сил была достигнута в Москве в ходе встреч начальников генеральных штабов двух стран.

Начавшееся в ночь с 1 на 2 апреля резкое обострение в Нагорном Карабахе стало самым опасным за всё время после заключения в 1994 году бессрочного перемирия. По данным армянской стороны, потери убитыми составили около 50 человек (с учётом пропавших без вести), с азербайджанской стороны их может быть гораздо больше. Велики и потери в технике; были зафиксированы попытки применения азербайджанской стороной систем «Солнцепёк» и «Смерч». Ответом на угрозы бомбардировок Степанакерта (что явилось бы тягчайшим военным преступлением) стала оперативная переброска из Армении в Карабах ракетных систем «СКАД» и «Точка-У» с перспективой ударов по нефтегазовой и коммуникационной инфраструктуре противоборствующей стороны.

Как отмечают, перемирие не могло быть достигнуто до тех пор, пока все захваченные азербайджанской стороной армянские посты на северо-востоке и на юго-востоке края не были освобождены. Иначе бы у Баку и у тех, кто, возможно, стоит за его действиями, возникла бы опасная иллюзия эффективности военного решения конфликта.

Нельзя не учитывать, что предпринятая Азербайджаном атака на северо-востоке и юго-востоке Карабаха, вполне вероятно, являлась подготовительной фазой полноценной наступательной операции с массовой гибелью гражданского населения с обеих сторон, масштабными разрушениями, потоками беженцев и непредсказуемыми последствиями для всего Кавказского региона.

Особую тревогу вызывают сведения об участии на первом этапе азербайджанского наступления иностранных наёмников, в том числе переброшенных из Сирии боевиков «Исламского государства» и представителей турецкой террористической организации «Серые Волки» (последние, кстати, принимали активное участие в карабахском конфликте в начале 1990-х годов). По некоторым данным, именно наёмники-иностранцы учинили зверства в захваченном ими на некоторое время селе Талиш,

Тревожная аналогия с событиями карабахской войны, а именно её фазы 1991-1994 годов, прослеживается и ещё в одном. Напомним, что в 1993 году неудачи азербайджанских формирований в Нагорном Карабахе стали одним из факторов, спровоцировавших мятеж в Гяндже полковника Сурета Гусейнова и его танковый поход на Баку. Сменивший в конечном итоге полностью дискредитировавшего себя Эльчибея Гейдар Алиев на первом этапе также попытался решить карабахский вопрос силой. Однако, убедившись в бесперспективности таких попыток, он в конце своего президентского правления задумался о компромиссах. Согласно многим свидетельствам, в 2001 году в Ки-Уэсте стороны были как никогда близки к достижению компромисса; в начале 2000-х годов имели место двусторонние контакты разного уровня, содействовавшие сближению армянского и азербайджанского обществ.

К сожалению, после того, как Гейдар Алиев отошёл от дел, был избран иной, конфронтационный курс, включая политико-дипломатическое, экономическое и военное давление на Армению и Карабах. Это торпедировало усилия международных посредников и привело к серии провокаций на линии фронта (начиная с 2008 года), в результате чего количество жертв с обеих сторон значительно возросло. Очевидно, разговаривая языком силы, в Баку пытались использовать объективные социально-экономические трудности Армении. Однако действовать так значило бы опрометчиво не брать в расчёт фактор консолидации армянского общества перед лицом внешней угрозы, высокой боевой выучки и морального духа армянской армии, а также тех возможностей, которые имеются у Еревана и Степанакерта в плане проведения диверсифицированной внешней политики.

Ухудшение социально-экономического положения в Азербайджане привело в последние месяцы к значительному росту внешнеполитических контактов этой страны – от Лондона и Вашингтона до Анкары и Москвы. О том, что именно могло побудить азербайджанские власти начать военное наступление именно в первые апрельские дни, доподлинно ничего неизвестно.  Складывается, однако, впечатление, что на определённом этапе о планах в отношении Нагорного Карабаха больше высказывался от имени Баку  турецкий лидер Эрдоган, чем азербайджанский лидер Ильхам Алиев. О возможной провоцирующей роли Турции прямо говорится в информационном сообщении по итогам состоявшихся 4 апреля телефонных переговоров министра иностранных дел России с госсекретарём США: «…С.В. Лавров и Дж.Керри осудили попытки отдельных «внешних игроков» подстегивать конфронтацию вокруг Карабаха».

Ещё более опасным может оказаться заигрывание с силами международного терроризма, которые при определённых обстоятельствах способны сыграть заметную роль в дестабилизации ситуации уже внутри Азербайджана. По мере разрастания сирийского вооружённого конфликта деструктивная роль Анкары становилась всё более очевидной, и её дальнейшее вмешательство в события на Южном Кавказе представляется вполне вероятным. В этом случае будет сложно избежать экспорта нестабильности уже и на российский Северный Кавказ, в частности, в Дагестан, южная часть которого некоторое время назад (случайность ли?) стала ареной террористической активности.

Посреднические усилия сопредседателей Минской группы, направленные на укрепление режима прекращения огня, если и будут иметь эффект, то только ограниченный. Ибо посредники, если даже предположить солидарный характер их добрых намерений, представляют собой лишь часть того спектра сил, которые проявляют интерес к Кавказу. Записи в микроблоге американского сопредседателя Минской группы Джеймса Уорлика, конечно, вдохновляют, но в сложившейся ситуации явно требуется нечто более серьёзное. В том числе – активные действия российской дипломатии по адресному разъяснению тем, кто этого не понимает, тезиса о категорической неприемлемости эскалации конфликта и заигрывания с силами международного терроризма.

Предметом дискуссий неизбежно станет целесообразность продолжения в прежнем формате военно-технического сотрудничества со страной, последовательно работающей на эскалацию напряжённости. Долгие годы главными поставщиками оружия и военной техники в Азербайджан оставались Турция, Израиль и Украина, что, в контексте геополитических предпочтений этих государств, было вполне логично. Начатые в 2009-2010 гг. поставки Азербайджану некоторых категорий российских вооружений (в частности, РСЗО различных модификаций) по вполне понятным причинам вызывают в Армении и Карабахе острую реакцию. В свою очередь первый зампред комитета по обороне и безопасности Совфеда Франц Клинцевич, напомнивший, что Россия оказывает серьёзную поддержку Азербайджану в формировании вооружённых сил, в том числе  поставками  современной техники, сделал очень определённое заявление: «Так, как они (азербайджанская сторона. А.А.) сегодня пользуются этой техникой, - сказал Клинцевич, - нас крайне не устраивает, и мы вправе об этом сказать, потребовать и сделать определённое давление. Конечно, Россия может прекратить продажи оружия Азербайджану, если не будет прекращена эскалация и вооружённый конфликт, а в данном случае всё, что происходит на границе с применением вооружённых сил Азербайджана, носит, скажем так, крайне агрессивный характер». Здесь вполне уместен и пример союзной Азербайджану Турции, которую Москва, понимая глубину существующих политических разногласий, длительное время пыталась удержать от враждебных действий порой небесспорными, с точки зрения её собственных интересов, экономическими проектами. Однако не удержала.  Да и не могла удержать в принципе…

Дальнейшему усилению внимания к военному аспекту безопасности на Кавказе нет альтернатив. З апреля начались учения сухопутных войск в Дагестане; вполне вероятно также усиление российской военной базы в Армении. Вероятно, Москва могла бы также продолжить самостоятельные шаги вне рамок Минской группы, действуя в развитие политико-дипломатических консультаций, которые были проведены 2-5 апреля и промежуточным результатом которых стало пока ещё неустойчивое перемирие. Одним из его политико-правовых последствий может стать возвращение Нагорного Карабаха за стол переговоров в качестве полноценного участника.

После заключения между Ереваном и Степанакертом военного договора Нагорный Карабах получит дополнительную международно-правовую легитимацию. В перспективе это может предоставить Москве как военно-политическому союзнику Еревана дополнительные возможности влиять на ситуацию в плане поддержания статус-кво с использованием отдельных элементов «абхазской» и «юго-осетинской» моделей.

Будем надеяться, что предпринимаемые комплексные усилия отодвинут Кавказ от края разрушительной войны и не допустят превращения этого стратегически важного для России региона в часть охваченного войнами и конфликтами «Большого Ближнего Востока».