Расширение интеграционного контура в Евразии

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 100 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Выступая 17 июня на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ), президент России В.В.Путин обратился к теме экономической интеграции в рамках «большой Евразии». Евразийский экономический союз (ЕАЭС), сказал он, может стать «одним из центров формирования более широкого интеграционного контура» – партнёрства с участием Китая, Индии, Пакистана, Ирана, ряда стран СНГ, не входящих в ЕАЭС, а также других заинтересованных государств и объединений, вплоть до Евросоюза и его членов.

В последние месяцы близкие по смыслу заявления звучат из Кремля всё чаще. В декабре 2015 г. В.В.Путин в послании к Федеральному собранию предложил начать диалог по вопросам торгово-экономического взаимодействия между ЕАЭС, Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). 

Многие комментаторы, поглощённые событиями в Сирии и на Украине, пропустили тогда слова российского президента мимо ушей. Другие отнеслись к этой идее как к экспромту. Между тем уже тогда в её пользу говорили укрепление международно-правовой базы Евразийского экономического союза и его расширение за счёт Армении и Киргизии. 

Москва с Пекином к тому времени уже достигли договорённостей о сопряжении планов модернизации трансконтинентальных транспортных коридоров, проходящих по территории РФ, с китайскими проектами новых Шёлковых путей, морских и наземных, соединяющих Азию и Европу. А соглашение о зоне свободной торговли между ЕАЭС и Вьетнамом, подписанное в 2015 году, стали рассматривать как пролог к аналогичному соглашению в формате ЕАЭС – АСЕАН. Тогда же активизировался диалог между АСЕАН и ШОС на уровне генеральных секретарей обоих объединений. И опять же в 2015 году было согласовано решение об одновременном приёме в ШОС Индии и Пакистана, обещающее придать этой организации подлинно общеевразийский масштаб.

В мае текущего года на саммите Россия – АСЕАН в Сочи различные аспекты предложения об экономическом сотрудничестве по линии ЕАЭС – ШОС – АСЕАН (в том числе перспективы выхода на соглашение о зоне свободной торговли между ЕАЭС и АСЕАН) обсуждались уже более подробно, вызвав заинтересованный отклик у лидеров стран Юго-Восточной Азии. Не прошло и двух недель, как теми же вопросами занялся Высший Евразийский экономический совет, заседавший в Астане (кстати, та часть выступления российского президента на ПМЭФ-2016, которая посвящена «расширению интеграционного контура» в Евразии, основана как раз на итогах заседания в Астане).

Что всё это означает и какого продолжения можно здесь ожидать в самом скором будущем? 

Прежде всего, опыт членства России в международных структурах и региональных объединениях, созданных задолго до вступления в них РФ и на основе правил, разработанных без её участия, оказался далеко не во всём позитивным. При всей возможной полезности сотрудничества в рамках этих объединений России нужны собственные проекты региональной и трансрегиональной интеграции – такие, которые функционировали бы с должным учётом российских экономических приоритетов и национальных интересов.

Для России диверсификация и наращивание связей с соседями на постсоветском пространстве – очевидная потребность, условие нормального социально-экономического развития. Однако на Западе это упорно не желают признавать. На Востоке предубеждений подобного рода нет. К тому же там, на Востоке, наблюдается экономический подъём, побуждающий относиться к динамично развивающимся азиатским странам как к очень привлекательным партнёрам. Успех в совместной работе с ними необходим, помимо прочего, для переоценки реальных возможностей России на европейском направлении и для возобновления полноценного сотрудничества с Европой (что было бы неплохо усвоить и российским западникам). 

Идея «расширения контура» евразийской интеграции весьма своевременна не только в геоэкономическом, но и в геополитическом отношении. Она позволяет конструктивно ответить на вызов, заложенный в американских проектах Транстихоокеанского и Трансатлантического партнёрств (общее для обоих партнёрств – стремление к выдавливанию России и Китая из глобальных взаимодействий, если Москва и Пекин не готовы играть по правилам, написанным Соединёнными Штатами). 

Сегодня, как и 15-20 лет назад, в дискуссиях экспертов периодически можно слышать, что у России будто бы нет «восточной стратегии». При этом «стратегию» часто понимают до смешного буквально – как инструкцию, в которой разложено по полочкам, чего, когда и как мы хотим добиться на данном направлении. По-моему же, наличие или отсутствие стратегии определяется в конечном счёте не на бумаге, а в политической и экономической практике – посредством дел, которые бывают красноречивее слов. И если понимать под стратегической состоятельностью способность наметить не близкую, но реалистичную цель и последовательно двигаться к ней, своевременно уточняя смыслы текущих задач, то установка на «расширение контура» евразийской интеграции и воплощение этой установки в дела – именно то, чего России не хватало до сих пор. 

Обсуждение планов интеграции в «большой Евразии» продолжится на саммите ШОС в Ташкенте, в ходе ожидаемого визита российского президента в Китай, а чуть позже - на ежегодном, так называемом постминистерском совещании глав внешнеполитических ведомств стран-членов АСЕАН с коллегами из стран, имеющих статус диалоговых партнёров ассоциации. Напомним, что в их круг входят Россия, Китай и Индия.