Раскол Русской Православной Церкви на автокефальные «национальные» единицы является одной из ключевых задач геополитических конкурентов России. К провозглашению церковной автокефалии подталкивают, судя по всему, и нынешние политические руководители Украины и Белоруссии, полагая, что создание «национальной» церкви позволит им придать некий сакральный смысл понятию «нация» применительно к украинскому и белорусскому народам, без чего в восприятии широких слоев населения это понятие так и останется в основном продуктом конъюнктурной политики местных националистически ориентированных лидеров.
Ведущая роль здесь принадлежит Ватикану, стремящемуся встроить Православную Церковь в систему папской власти через признание примата римского понтифика, а главным проводником этой политики выступает Константинопольский патриархат, призванный утвердить в Православии заимствованную у папизма идею о Константинопольском патриархе как главе Православной Церкви с особыми властными прерогативами…
Патриарх Константинопольский Варфоломей активно предъявляет претензии на примат во Вселенском Православии, позволяя именовать себя «Первопрестольным Православия». Эта глубоко чуждая Православию католическая модель церковного устройства может быть внедрена только в условиях разрушения его каноническо-правового строя, чего и добивается Константинополь, поощряя раскол поместных Православных церквей и стремясь к расчленению самой крупной Русской Православной Церкви на отдельные автокефалии. Недаром процедура признания статуса церковных автокефалий и статуса церковной автономии, как и иерархия Православных Церквей, включены патриархом Варфоломеем в список вопросов, которые должны быть рассмотрены на готовящемся экуменическом Великом Всеправославном Соборе, долженствующим повлечь единение Православия под началом Константинополя (Фанара).
Вплоть до недавнего времени в своих отношениях с Русской Православной Церковью Константинополь вел себя крайне наступательно. В последние же два года он поменял тактику, что связано с общей «перезагрузкой» российско-американских отношений, означавшей переход Запада к особо гибким формам встраивания России в евроатлантическое пространство. Будучи чутким и опытным политиком, Константинопольский патриарх (кстати, основная его паства находится в США) быстро среагировал на изменение конъюнктуры и изменил линию поведения. Это способствовало сближению между двумя патриархатами, особенно после посещения в 2009 г. патриархом Кириллом Стамбула и ответного визита патриарха Варфоломея в мае 2010 г. в Москву. Как указал тогда глава Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Иларион, они положили начало «новому уровню отношений, основанных на доверии и взаимных консультациях». Патриарх Варфоломей после визита также заявил, что во взаимоотношениях двух Церквей открыта новая страница и что благодаря сотрудничеству экуменистов из Константинополя и ОВЦС Русской Православной Церкви подготовка к «Святому и Великому Собору Православной Церкви», проведение которого является его давней надеждой, подошла к завершающей стадии. На встрече в Москве было принято решение форсировать этот процесс, чтобы сделать возможным созыв собора уже в 2011 г.
Нам неизвестно, обсуждался ли на этих встречах вопрос о примате во Вселенском Православии, но обращает на себя внимание тот факт, что митрополит Иларион, заявив в июне 2010 г. о возможном скором созыве Всеправославного собора, назвал патриарха Варфоломея «первым среди равных» в семье православных народов, дав понять, что именно от его решения зависит этот вопрос.
С тех пор Фанар стал проводить более гибкую политику и в отношении Украины. Его планы по созданию здесь самостоятельной Православной церкви и установлению над ней своего контроля остаются в силе, но реализуются новыми методами. В ходе своего визита в Россию в мае 2010 г. он призвал украинских церковных раскольников «не колебаться, а присоединиться к канонической Православной Церкви, которая является кораблем спасения», однако не уточнил, какую именно церковь он имеет в виду. Как подчеркнул тогда директор Религиозно-информационной службы Украины Тарас Антошевский, «говоря о возвращении в каноническую Матерь-Церковь, Варфоломей не упомянул о Московской патриархии. Вместе с тем он не раз говорил, что такой материнской церковью для украинского православия является Константинополь» (1).
Ясно одно – Фанар отказался от открытых претензий на особые права в украинских церковных делах и пожертвовал раскольниками, связав реализацию своего проекта автокефалии Украинской Православной Церкви, как и других Православных Церквей, с признанием своего статуса «первого среди равных». Утверждение его примата в Православии должно упростить процесс перехода к автокефалии отдельных церквей, а последние, в свою очередь, расширят опору Фанара. Не случайно в интервью, данном тогда же для журнала «Русский ньюсуик», вопрос об автокефалии и националистические тенденции в православной диаспоре он назвал главными проблемами в своих взаимоотношениях с Московским патриархатом.
Данная позиция Фанара позволяет ему играть роль авторитетного арбитра в церковных делах, к которому могут апеллировать и политики. Примером такого доверия стал демонстративный визит А.Лукашенко перед выборами в президенты в октябре 2010 г. в Стамбул к патриарху Варфоломею, в ходе которого, по данным Газеты.Ru и греческих телеканалов, он говорил о возможности автокефалии Белорусского Экзархата и превращения его в Белорусскую Православную Церковь. Одновременно, уже к ноябрю 2010 года, был составлен и полностью согласован текст договора о конкордате между Ватиканом и Республикой Беларусь. Детали протокола подписания конкордата обсуждалась 2 декабря 2010 в Астане на встрече Александра Лукашенко с госсекретарем Ватикана кардиналом Тарчизио Бертоне. В силу некоторых политических обстоятельств вопрос пока заморожен, но отнюдь не снят с повестки дня.
Между тем необычайное сближение между Фанаром и Русской Православной Церковью привело к неоднозначным последствиям. Если для Константинопольского патриархата речь идет об укреплении его позиций, то для РПЦ подобные шаги представляют явную опасность. Тесное сотрудничество с патриархом Варфоломеем, проводящим открыто проэкуменическую и прокатолическую политику и не скрывающим свое стремление установить первенство над поместными Православными Церквами, ставит Московский патриархат в крайне сложное положение. Оно не дает ему возможности дать четкую и однозначную оценку тем процессам внутри УПЦ МП и Белорусского Экзархата, которые свидетельствуют об опасном укреплении автокефалистских тенденций и стали, в свою очередь, возможны в силу произвольного толкования их руководством канонических положений и использования неопределенных формулировок и понятий. Свидетелями чему мы и стали в эти дни.
С началом лета религиозно-политическая ситуация в обеих восточнославянских республиках вновь обострилась: на Украине – в связи со спешным созывом и проведением 8 июля собора УПЦ МП для утверждения новой редакции разработанного в 2007 г. Устава об управлении Церковью, трудно соотносимого с Уставом РПЦ, а в Белоруссии – в связи с готовящимся подписанием конкордата, который радикальным образом изменит религиозную ситуацию в республике и резко усилит позиции Ватикана на канонической территории Русской Православной Церкви. На Украине события приняли такой оборот, что заставили православную общественность в полный голос заявить об «оранжевой» опасности и готовящейся автокефалии УПЦ МП.
Состоявшийся 8 июля собор УПЦ МП при всей внешней расплывчатости его итогов - это очередной и достаточно серьезный шаг на пути подготовки фактической автокефалии Украинской Православной Церкви в условиях сильного психологического и идейного давления со стороны как украинских, так и западных антирусских политических сил. Однако трудно удержаться от ощущения, что этот шаг стал возможен в результате недостаточно четкой позиции и многолетних малых уступок в отношении руководства УПЦ со стороны Московского патриархата.
Последний собор УПЦ прошел с нарушением процедуры и норм соборности, при отсутствии полноценных рабочих органов, с допущением серьезных подмен и фальсификаций, так что некоторым делегатам, как пишет один из участников, это напомнило филаретовский собор 1991 г., члены которого были вынуждены проголосовать за прошение к патриарху о даровании автокефалии (2). Итоговый документ был принят почти без обсуждения и при полном игнорировании решений прошедшего утром того же дня собора епископов, решившего отложить одобрение принятого в 2007 г. Устава УПЦ, противоречащего Уставу РПЦ. В итоге Устав 2007 г. был утвержден и введен в силу без одобрения Московского патриарха, что означало нарушение его прав. Как указывается в опубликованном на днях письме общественной организации «Единая Одесса» к патриарху Кириллу, принятый документ «противоречит Уставу Русской Православной Церкви, наделяет УПЦ не данными ей Патриаршим Томосом 1990 г. правами самостоятельности в устройстве, лишает мирян, духовенство и епископов УПЦ права апелляции к судам высшей инстанции Русской Православной Церкви, по умолчанию простирает юрисдикцию УПЦ за пределы Украинского государства» (3).
Собор одобрил все решения соборов епископов и Священного синода УПЦ за период с 26 июня 1996 по 8 июля 2007 г., включая и решение об осуждении так называемого «политического православия», под которым понимается любое выступление православных братств и других общественных организаций мирян, включая, по определению, выступления в защиту канонического единства РПЦ.
Наконец, обойдя положение об УПЦ как части РПЦ, документ засвидетельствовал каноническое единство с Русской Церковью, что можно понимать и так, что УПЦ является равнозначным субъектом канонического права – наряду с РПЦ. Более того, именно УПЦ названа Матерью-Церковью и говорится, что она является независимой в управлении с правами широкой автономии и именно это составляет фундамент восстановления украинского православия. Показательно также, что, заявив, что «Украинская Православная Церковь является Церковью украинского народа», организаторы собора презентовали и украинскую «новинку» – богослужебное Евангелие, изданное впервые в истории УПЦ МП на украинском языке.
Следует ли квалифицировать всё это как хорошо подготовленную психологическую акцию против православных Украины, призванную закрепить в них убежденность в неизбежности утверждения «незалежной» Украинской церкви (в целях «углубления» процесса на соборе была создана постоянно действующая комиссия для рассмотрения новых поправок к Уставу)?
Ответ на этот вопрос мы скоро получим.
В то же время вполне очевидно, что инициированный «сверху» процесс вовсе не является необратимым, что он держится на активности численно незначительной автокефалистской группировки внутри руководства УПЦ. Поэтому не случайно в документе, не упомянувшем Московского патриарха, особо была выделена необходимость продемонстрировать «единодушие Церкви вокруг своего Предстоятеля» (митрополита Владимира), который должен стать «гарантом» единства. А это, как выразились некоторые аналитики, уже некий папизм. Причем, чтобы обеспечить «преемственность политики», готовится и соответствующий последователь в лице секретаря митрополита Владимира, 33-летнего архиепископа Александра (Драбинко), одного из лидеров автокефалистской группировки, известного своими антирусскими взглядами. Именно для него намечено ввести пост местоблюстителя еще при жизни (!) нынешнего митрополита.
Тенденции к «национализации» Православных церквей, имеющие те же политические истоки, усиливаются и в Белоруссии, и в Абхазии. В этих условиях как никогда важна четкая позиция Московского патриархата, призванного дать ясную оценку сложившейся обстановки и остановить «борьбу», которая ведет к разрушительным для Русского мира и русской культуры последствиям. Речь идет о сохранении такой безусловной ценности, как соборное единство русского народа в условиях его разделённости появившимися двадцать лет назад государственными границами и ширящегося наступления наднациональных сил «нового мирового порядка».
________________________________________________
(1) http://www.rosbalt.ru/2010/06/01/741643.html
(2) http://www.nr2.ru/kiev/expertise/339160.html
(3) http://ruskline.ru/news_rl/2011/07/13/veruyuwie_odessy_prosyat_patriarh…