Два диаметрально противоположных события разделили день 18 февраля в польском городке Пененжно. Вообще-то, он более известен под другим названием, которое носил еще в Восточной Пруссии, – Мельзак, и любой человек, представляющий историю Второй мировой войны, знает его как место смертельного ранения командующего 3-м Белорусским фронтом генерала армии И.Д. Черняховского.
Днем в связи с 69-й годовщиной трагической гибели самого молодого в истории Советских Вооруженных сил 38-летнего генерала армии к памятному обелиску пришли люди с цветами. Состоялась торжественно-траурная церемония с участием посла России в Варшаве Александра Алексеева и губернатора Калининградской области Николая Цуканова.
А через несколько часов «неизвестные» завесили обелиск материей с изображением свастики. За этой акцией наблюдали польские журналисты, но «пока неизвестно», кто автор выходки. На самом деле – это секрет Полишинеля.
Еще во время церемонии возложения цветов к мемориалу вблизи от него выстроились местные националисты, развернувшие громадный баннер, стилизованный под польский флаг, с надписью «Przestrzen dla Armii wykletych» («Место для проклятой армии»). Никто, как видим, не скрывается, уверенный в снисходительности властей, и о своей ненависти говорит открыто. Один из изготовителей баннера Яцек Адамас из Ольштына прямо заявил, что Черняховский для него – человек, который приказал арестовать офицеров Армии Крайовой. Те стреляли в спину бойцам Красной армии, ничем в этом не отличаясь от солдат вермахта, но это для Адамаса неважно. Как вряд ли его переубедила горячая речь вступившего с ним в полемику Николая Цуканова, заявившего: «Я знаю точно, что Черняховский – это человек, который руководил Восточно-Прусской операцией, в результате чего и у нас, калининградцев, и у вас, поляков, появилась новая Родина». Но националисты вряд ли его услышали. Их слепота роднит их с единомышленниками двух Юзефов – Пилсудского и Бека, исповедовавших принцип «лучше быть мертвым, чем красным» и тем открывших дорогу на польскую землю германскому агрессору.
Самое главное, что личность конкретного вандала в данном случае вторична. Русофобия в Польше подогревается сверху, из советского солдата-освободителя (за избавление Польши от гитлеровской оккупации заплачено жизнями 600 тысяч бойцов и командиров Красной армии) польской официальной пропагандой и уже не первое десятилетие лепится образ убийцы, насильника, оккупанта, а из России – образ страны агрессивной, вероломной.
Следы пакостников-русофобов, осквернивших обелиск, легко прослеживаются и по недавним попыткам местных властей Пененжно демонтировать мемориал. Он давно уже мозолит глаза неонацистам. При этом никто опять-таки особо не стесняется выказывать свои предпочтения. Не в бровь, а в глаз попал Николай Цуканов еще одним своим замечанием, обращенным к радетелям за Армию Крайову: «Почему вы не сносите памятники солдатам рейха, которые есть на территории Польши? Вы за ними ухаживаете». Да, ухаживают и будут ухаживать: ведь они, как и немцы, люди «цивилизованные», умеющие прощать даже бывших убийц. Вот только в своей шляхетской спеси не знающие, что такое элементарное чувство благодарности к тому, кто избавил твоих предков, а значит, и тебя от пули, газовой камеры и печи крематория.
Светлая личность Ивана Даниловича Черняховского, ратные дела его самого и его подчиненных по 3-му Белорусскому фронту бесят не только поляков. На волне национального «обновления» литовцы еще в 1993 г. снесли памятник генералу и вынудили его родных потревожить прах павшего (в 1944 г. фронт Черняховского освободил Вильнюс, после гибели его здесь похоронили). С перестройкой пришла независимость: от «советской империи», от «московских оккупантов», а заодно – от совестливости. Сегодня разве что слепому не видно, во что воплотились идеалы «борцов за независимость», которым помешал памятник Черняховскому – в преследование ветеранов Великой Отечественной войны, в оправдание коллаборационизма, в уравнивание нацистской и советской символики, в требования к Российской Федерации компенсировать ущерб, нанесенный Литве в результате «советской оккупации».
Ныне останки Черняховского покоятся с миром на Новодевичьем кладбище в Москве, памятник ему из Вильнюса перемещен в Воронеж (60-я армия генерала Черняховского и обороняла этот город в 1942 г., и брала его в 1943-м). Обелиск из Пененжно некоторые калининградские ветераны тоже предлагают перебазировать на российскую территорию. Против этого возражают и дипломаты (памятники войны должны охраняться двусторонним соглашением), и губернатор Цуканов, заявивший: «Мы знаем, что сегодня у польского муниципалитета есть финансовые сложности с содержанием памятника, поэтому мы берём на себя обязательства по его уходу. Этот вопрос уже практически решён… В конце концов, есть польские друзья, которые нас поддерживают».
Такой отказ логичен: ведь всех бойцов Красной армии, павших за чужую свободу, – а их более 1 млн. человек, не перезахоронишь. И, поступая таким образом, мы будем лишь поощрять вандалов.
Ведь почему власти той же Польши или Литвы позволяют себе вести именно таким образом? Они уверены, что им нечего опасаться: гуманитарная сфера в двусторонних отношениях РФ с ними оказывается как бы вне политики. Мидовскими нотами и заявлениями варварство, как показывает практика, не остановишь, а чтобы наши «партнеры» хотя бы раз ощутили на своем бизнесе, каково поддерживать русофобов и расшаркиваться перед националистами, такого что-то не помнится. Рычаг меж тем весьма действенный.
«В Польше в настоящее время ведётся целенаправленная и массовая работа по пересмотру вклада Советского Союза в Победу во Второй мировой войне», – откликнулся на происшедшее в Пененжно российский посол Алексеев. Он – дипломат, его сдержанность объяснима и диктуется профессиональной этикой.
Если же говорить без оглядки на политкорректность, то диагноз однозначен. День 18 февраля, поделенный надвое вопиюще противоположными событиями, сам стал разделительным рубежом не только для Пененжно – для всей страны. Польша уже никогда не станет той, что была до этого дня. Если в стране, ставшей первой жертвой германской агрессии во Второй мировой войне и потерявшей в той войне не менее 6 млн. человек (каждого пятого!), могут спокойно существовать единомышленники Гитлера, – это распад национального сознания. Если в стране, на территории которой, словно чумные язвы, дымили прахом сожженных трубы Освенцима и Майданека, сегодня можно без всяких последствий для себя паковать в паучью свастику памятники советским солдатам, избавившим Польшу от этой самой нацистской чумы, – это исторический приговор стране, власти и народу…