Иракская государственность вновь подверглась испытанию на прочность. Сразу с двух направлений экстремистская группировка «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ) атаковала северные провинции страны, находящиеся вне территориальных пределов Иракского Курдистана. Часть сил ИГИЛ была перегруппирована с театра военных действий в западной провинции Анбар, другая – просочилась с территории Сирии.
Атака не стала абсолютной неожиданностью для правительственных сил. Уже несколько дней в северной провинции Найнава шли позиционные бои. Однако при первом форсированном рывке исламистов в сторону административного центра провинции, второго по величине города страны Мосула, иракская армия потеряла боеспособность. Масштаб провала политического руководства и военного командования Ирака подчёркивали многочисленные факты бегства военнослужащих вместе с гражданским населением. Премьер аль-Малики усмотрел в происшедшем предательство в высшем армейском командовании.
Боевики ИГИЛ решили не останавливаться на достигнутом, развив наступление за пределами Найнавы. 11 июня была захвачена столица провинции Салах-эд-Дин город Тикрит. Последовали призывы идти на Багдад. В планы исламистов входит создание исламского Халифата на территориях Сирии и Ирака с выходом к средиземноморскому побережью.
Структура ИГИЛ, иерархия управления этой группировкой, состав лиц, принимающих решения, с трудом поддаются анализу. Между тем очевидно, что годы участия в войне в Сирии и последние несколько месяцев боёв в иракской провинции Анбар позволили ИГИЛ накопить значительный опыт, в том числе благодаря помощи инструкторов и советников из Турции, Пакистана и Саудовской Аравии. Группировка стала важным военно-политическим фактором регионального масштаба.
Направление удара ИГИЛ в первые часы продвижения группировки наводит на мысль о содействии ей внешних сил. Любое упоминание Мосула в последние годы непременно отсылало к интересам Турции. Анкара не отказалась от планов вернуть нефтеносный Мосул под свой контроль. 11 лет назад, когда стоял вопрос об участии Турции в военных действиях по свержению режима Саддама Хусейна, ближневосточные источники указывали на Мосул и сопредельные ему территории в качестве приза для турецких властей за участие операции на стороне антисаддамовской коалиции. В районе Мосула компактно проживают иракские туркоманы (туркмены), что позволяет Анкаре прикрывать свои виды на Мосул заботами о защите прав соплеменников. На рубеже 2002-2003 годов США планировали, что перед наступлением американских войск на Багдад 3-я турецкая армия войдет в Северный Ирак и возьмёт под свой контроль районы Мосула и Киркука. Анкаре отводилась задача создания туркоманской автономии на территории Ирака. Весной 2003 года, однако, правительство Эрдогана удержалось от военного вмешательства. Более того, было принято шокировавшее Вашингтон решение о запрете ввода подразделений армии США в Ирак с северного турецкого направления. Впоследствии война в Сирии явила миру другую Турцию, которая вполне может взвешивать возможные выгоды от своего прямого вмешательства в военный конфликт на территории соседнего государства. В то же время получить ответ на вопрос, могла ли Турция распространить свой опыт вмешательства в сирийский кризис и на Ирак, не так просто.
Наличие у Анкары доверительных связей с ИГИЛ маловероятно. Турки предпочитают иметь дело в Сирии с более умеренными оппозиционными группировками, в первую очередь со Свободной сирийской армией, штаб-квартира которой «дрейфует» между турецким Хатаем и сирийским Идлибом. Поступившие в первые часы броска боевиков данные о захвате ими турецкого генконсульства в Мосуле с взятием в заложники несколько десятков граждан Турецкой Республики ещё не дают основания для определённых выводов. Внимание Турции ныне отвлечено на собственный курдонаселённый юго-восток, где в последнее время ситуация заметно обострилась. Ухудшения отношений Анкары и Багдада в связи с открытой продажей нефти Иракского Курдистана через турецкие средиземноморские порты также недостаточно, чтобы сделать далеко идущие вводы о роли Турции в оккупации Мосула джихадистами.
Вместе с тем по мере развития сирийского кризиса Турция утрачивала образ державы, которую отличает взвешенное поведение на Ближнем Востоке. Иногда партнёрам Турции по НАТО приходилось даже сдерживать правительство Эрдогана от прямого вмешательства в конфликт. Широко развернулась в Сирии турецкая разведка. Через турецкую территорию шло оружие для противников Асада. Группировка «Джебхат ан-Нусра» переправляла через контрольно-пропускные пункты на турецко-сирийской границе зарин, предположительно захваченный в Ливии, причём канал поставок прикрывался сотрудниками Национальной разведывательной службы Турции (MIT).
Стиль ведения Турцией сирийских дел ярко обнажила обнародованная запись разговора высших должностных лиц Турции о готовившейся ими провокации на территории гробницы Сулейман Шаха (турецкий анклав в Сирии, вблизи города Алеппо, находящийся под охраной ограниченного числа военнослужащих Турции). Целью провокации было создать повод для вступления Турции в войну против Башара Асада.
Что касается возможной причастности Турции к последним иракским событиям, то власти в Багдаде, помня о турецких претензиях на Мосул, и раньше ставили Анкаре в вину вмешательство во внутренние дела Ирака. Соратники иракского премьера аль-Малики прямо обвиняли Турцию в попытках аннексии Мосула. Близкие к правительственным кругам в Багдаде источники пришли к выводу, что за вылазкой группировки «Исламское государство Ирака и Леванта» в иракской провинции Анбар стоят Турция, Катар и Саудовская Аравия. Дестабилизируя пограничные с Сирией западные провинции Ирака, Турция, по мнению багдадских политиков, готовит почву для новых территориальных переделов на Ближнем Востоке…
Следствием атаки на Мосул станет ещё большее ухудшение отношений между Багдадом и Анкарой. Для иракского шиитского руководства, которое ещё не потеряло рычаги управления страной, действия Турции в Сирии и нападение ИГИЛ на Мосул – звенья одной цепи.
