Претензии Вашингтона и Пхеньяна друг к другу нарастают
После встречи Трампа и Ким Чен Ына в Сингапуре американская политика по отношению к КНДР стала характеризоваться постоянной двойственностью. В своей риторике глава Белого дома продолжает делать словесные реверансы в адрес Ким Чен Ына, называя его «великим человеком» и т. п., но на практике всё обстоит по-другому.
В Вашингтоне повторяется тезис о том, что американские санкции и давление на Северную Корею должны сохраняться в полном объёме до окончательного осуществления Пхеньяном полной, необратимой, проверяемой денуклеаризации (CVID), и лишь после этого США будут готовы рассмотреть предложения северокорейской стороны о предоставлении ей гарантий безопасности. Логика такого подхода проста: только тотальные международные санкции заставили Ким Чен Ына пойти на денуклеаризацию, он испуган, деморализован и готов принять условия капитуляции. А потому его надо дожать до конца.
Примитивизм такой логики уже не раз приводил к срыву успешно начинавшихся переговоров («Рамочное соглашение» 1994 г., шестисторонние переговоры 2003-2008 гг. и др.). Пхеньян не собирался и не собирается капитулировать, он лишь пытается найти пути улучшения отношений с Америкой на основе шагов навстречу друг другу и обоюдного уважения национальных интересов.
Сейчас мы являемся свидетелями нового раунда дипломатической игры, начатой Пхеньяном в качестве фактически ядерного государства. Похоже, что с северокорейской стороны игра хорошо продумана. Северяне очень грамотно и по максимуму использовали "олимпийскую паузу", установив во время Олимпийских игр в Пхёнчхане контакты с американскими представителями. Пхеньян резонно исходит из того, что его «козырные карты» усилились, пускай в Вашингтоне этого предпочитают не замечать.
США всерьёз обеспокоились впечатляющими успехами ракетно-ядерной программы Северной Кореи, ставшими неоспоримыми в 2017 г. Поверили американцы и в способность КНДР нанести ядерный удар по Америке. Напомним, что два ракетных испытания в июле, затем в ноябре 2017 г. были признаны в США запусками МБР, а шестой подземный подрыв в сентябре прошлого года – полноформатным термоядерным испытанием.
Вашингтон убедился также, что оба его дальневосточных союзника – Япония и особенно Южная Корея – категорически не приемлют военную операцию США против КНДР. Проигнорировать негативную позицию Токио и Сеула значило бы потерять их как союзников. И то, что кампания запугивания КНДР военным нападением напугала южнокорейцев и японцев существенно больше, чем северокорейцев, сузило рамки маневрирования Вашингтона.
Наконец, неожиданный и продолжающийся прогресс в развитии межкорейских отношений дал Пхеньяну дополнительный рычаг воздействия на США.
В итоге действия всех этих факторов свобода действий Вашингтона на Корейском полуострове сократилась, а переговорные позиции Пхеньяна укрепились. В этих условиях КНДР и решила перейти в дипломатическое наступление.
Мир видит, что Пхеньян, демонстрируя добрую волю и серьёзность намерений, предпринимает важные практические шаги: с апреля в одностороннем порядке осуществляет мораторий на ракетно-ядерные испытания, взорвал свой главный подземный ядерный полигон «Пунгенри», демонтирует ракетный пусковой комплекс «Сохэ», с которого в 2016 г. был выведен на орбиту спутник «Кванмёнсон-3». В августе сего года во исполнении четвёртого пункта Сингапурской декларации Пхеньян передал американской стороне партию останков американских военнослужащих, погибших в Корейской войне 1950-1953 гг.
Повторим: всё это северяне предпринимают в одностороннем порядке. А что звучит с американской стороны? Звучат утверждения, что всё это несущественно; выражается недовольство тем, что на ликвидацию ракетно-ядерных объектов не пригласили иностранных наблюдателей; говорится, что Северная Корея должна сделать гораздо больше. Поэтому ни о каком смягчении санкций речи быть не может. Справедливости ради отметим, что Трамп решил не проводить в августе 2018 года ежегодные крупные совместные манёвры с РК «Ыльчи фридом гардиен», но по балансу практически сделанного северокорейцы неизмеримо опережают американцев.
Всё это дало основание не только Пхеньяну, но и Москве, Пекину, Сеулу поставить перед Вашингтоном вопрос о том, что для сохранения динамики процесса денуклеаризации КНДР должна получить положительные стимулы. Сразу после окончания переговоров в Пхеньяне министр иностранных дел России С. Лавров подчеркнул, что международное сообщество должно по достоинству оценить те серьёзные положительные изменения, которые с начала 2018 г. произошли и в поведении КНДР, и в сфере безопасности на Корейском полуострове. Оценить и предпринять шаги по частичной отмене экономических санкций, а начать со смягчения ограничений на использование рабочей силы Северной Кореи за рубежом. С такой инициативой РФ и КНР совместно выступили в СБ ООН, но США эту инициативу заблокировали. Накануне рассмотрения данного вопроса в ООН произошли "утечки", и в СМИ США «случайно» появились спутниковые фотоснимки ряда северокорейских объектов, в частности площадки реактора Ёнбён, на которых что-то не очень понятное с какими целями строилось. Оппоненты Трампа расценили данные фото как продолжение северокорейцами работ по развитию ядерных объектов вопреки взятым ими на себя обязательствам. При этом американо-северокорейские переговоры ещё не дошли до уровня составления списка объектов, подлежащих уничтожению, так что пока у Пхеньяна конкретных обязательств на данный счёт нет. Пхеньян воспринимает всё это как нежелание Вашингтона учитывать законные интересы КНДР в сфере безопасности и делать ответные шаги навстречу.
Руководство КНДР периодически посылает американской стороне сигналы, предупреждающие о том, что его терпение и готовность продолжать одностороннее разоружение, ничего не получая взамен, не бесконечны. Эти сигналы имеют пока более или менее дипломатическую форму, но становятся всё настойчивее. Первый мини-кризис возник накануне встречи Трампа и Ким Чен Ына, поставив её под угрозу. Первый заместитель министра иностранных дел КНДР Ким Ге Гван в жёсткой форме отверг тогда призывы Майка Пенса и Джона Болтона использовать в отношении КНДР «ливийскую модель» денуклеаризации и напомнил о «горькой судьбе Ливии и Ирака, потерпевших крушение» [4].
Затем в ходе третьего в текущем году визита Помпео в Пхеньян 6 июля американский госсекретарь впервые не был принят Ким Чен Ыном, а МИД КНДР выразил глубокое разочарование идеями американской стороны, которая «вопреки духу Сингапурского саммита и переговоров выдвинула одностороннее и грабительское требование денуклеаризации, заявляя о некоем CVID (полном, необратимом и гарантированном отказе от ядерного оружия), уведомлении и проверке». Вместо этого Пхеньян предложил «решать вопросы по одному, начиная с вопроса, который можно решить на основе синхронного действия поэтапно» [5].
Наконец на встрече министров иностранных дел АСЕАН в Сингапуре в начале августа, где Помпео снова повторил, что США намерены сохранять в полном объёме санкции против Северной Кореи до завершения ею полной денуклеаризации, министр иностранных дел КНДР Ли Ён Хо заявил, что Вашингтон всё больше удаляется от договорённостей, достигнутых Трампом и Ким Чен Ыном в Сингапуре. Это ставит под угрозу продолжение денуклеаризации и вообще перспективу американо-северокорейского диалога.
Единственное, что в этой ситуации обнадёживает, так это предположение о наличии у Трампа и Ким Чен Ына устной договорённости, в силу которой оба поддерживают секретную линию связи, обмениваясь посланиями через доверенных лиц. Если исходить из этого, то разрыв между публичной дипломатией США и личными договорённостями Трампа не может не удивлять. Как долго это продлится, непонятно.
Важно, что глава Белого дома, похоже, искренне заинтересован в продолжении диалога с Пхеньяном и заключении взаимовыгодной ядерной сделки. Он, кажется, всё больше сознаёт сложность и длительность процесса денуклеаризации Корейского полуострова, поэтому говорит о необходимости серии встреч, в том числе на высшем на уровне. Это отчасти соответствует северокорейскому подходу. И, видимо, после промежуточных выборов в Конгресс США в ноябре 2018 г. со всей остротой встанет главный вопрос в отношении внешней политики США: насколько те или иные слова нынешнего главы Белого дома имеют шанс воплощаться в дела.
[4] Пхеньян, 16 мая. /ЦТАК/. 1-й заместитель министра иностранных дел КНДР Ким Ге Гван 16 мая опубликовал заявление для печати.
[5] Пхеньян, 7 июля. /ЦТАК/. Заявление для печати представителя МИД КНДР
Фото: VICE News