На Пасху, в Светлую седмицу люди радуются, забывая житейские проблемы. Однако политика то и дело вторгается в церковную сферу, натравливая одних людей на других. Православные белорусы и украинцы должны помнить о тех временах, когда даже в великий праздник Воскресения Христова в Речи Посполитой они не могли не опасаться католиков (латинян и униатов). Об этом говорит и случай с празднованием Пасхи в новоучреждённом виленском Свято-Духовом монастыре.
Свято-Духов монастырь в наши дни
В XVI в. в Вильно насчитывалось 14 православных церквей. Из них особым почитанием пользовался храм в честь Святой Троицы и монастырь при нём. Среди его жертвователей славную память оставили Елена Ивановна, дочь великого князя московского, выданная замуж за литовского князя Александра, и князь Константин Иванович Острожский.
В Свято-Троицкой церкви хранились мощи трёх виленских мучеников – Антония, Иоанна и Евстафия. В Сретенском приделе этого храма совершали службу священники виленского братства, утверждённого в 1588 г. Константинопольским патриархом Иеремией. Здесь уже в начальный период подготовки церковной унии прозвучали грозные обличения этой затеи из уст братского проповедника Стефана Зизания. У братства были своя школа, типография и определённая степень независимости от местной духовной иерархии. Все это не могло не беспокоить сторонников унии.
Смелые действия братчиков имели следствием не менее решительное противодействие. Поскольку без специального плата с частицей мощей (антиминса) невозможно совершать литургию, униаты попытались представить братство собранием изменников и отнять антиминс. Был пущен слух, что один из виленских купцов, Иван Порошко, в бытность свою в Москве обращался к царю Фёдору за милостыней, выпросил у него антиминс и при этом будто бы позорил польского короля. На сторону обвинителей стал литовский канцлер Лев Сапега, рьяный сторонник церковной унии и орудие польской политики, имя которого почему-то носит в наши дни одна из улиц Минска. Специальная комиссия не подтвердила доводов обвинения, убедившись в том, что антиминс в братской церкви не московский, а местный, подписанный митрополитом Киевским Онисифором.
Тогда в апреле 1598 г. в наступление против виленского братства перешли силы другого лагеря. В Великую субботу накануне Пасхи около пятидесяти студентов иезуитского училища (коллегиума) во главе с депутатом Главного литовского трибунала ксендзом Гелияшевичем сначала ворвались в братскую школу, где вызвали «на диспут» братского священника Никифора и педагога Фирса Ольшевского.
Затем та же перед пасхальной всенощной толпа вломилась в алтарь церкви Святого Духа, где сбросила с престола Евангелие и крест, после чего учинила бесчинство на середине храма, где лежала святая плащаница. В насмешку над святыней студенты бросали её из рук в руки, толкали молящихся, кололи их шпильками, развязно держали себя с женщинами, подрались со служителями, которые пытались призвать их к порядку. Выйдя из храма, школяры избили на паперти нищего.
Свидетельские показания об этом налёте представили впоследствии десять братчиков. В день Пасхи во время литургии те же воспитанники иезуитов дерзко протискивались между молящимися, мешали подойти к причащению, садились на постаменте, изображающем пустой Гроб Господень… Православные терпели всё это стойко, плотной шеренгой заслонив от налётчиков святой алтарь. На пасхальную вечерню гуляки вторглись в храм опять, производя те же смуты, нанесли побои дьякону, совершавшему каждение. Затем напали на братскую школу, ранили учителя; вскоре к ним присоединились другие иезуитские воспитанники, слуги католических панов, ремесленники, которые крушили всё в братском доме, принадлежавшем знатной покровительнице братства, супруге Смоленского воеводы. Об этих бесчинствах был составлен официальный акт с подтверждением сорока четырёх свидетелей из шляхты и мещан.
Братство подало на погромщиков в суд, но суд не состоялся. Более того, к братству были предъявлены встречные иски на братское имущество, священников, братчиков-мещан. Погром остался безнаказанным.
Терпение православных может вызвать удивление, но все понимали, что нападавшие ищут повод: открытое столкновение вылилось бы в вооружённую борьбу, что стало бы оправданием полного разгрома церкви и захвата братского имущества. За два дня до погрома в Вильно король Сигизмунд III, отправляясь в Швецию, чтобы предъявить там свои династические права на престол, издал «примирительную» грамоту, в которой приостанавливал все судебные процессы между униатами и православными в Речи Посполитой. Однако это не остановило противоборства.
Униатский митрополит Ипатий Потей сумел с помощью Льва Сапеги при сочувствии короля утвердить свою власть над православными храмами в Вильно. Троицкий монастырь остался за униатами. Православные же монахи в 1605 г. основали монастырь при братской Свято-Духовой церкви. В 1610 г. страшный пожар уничтожил значительную часть города и большинство храмов. Сгорела и деревянная церковь Св. Духа. На её месте была возведена новая, каменная.
Так и стоят до сих пор напротив друг друга униатский монастырь Св. Троицы и православный Свято-Духов. В базилианском монастыре сейчас обосновались немногочисленные украинские униаты, запустение пытаются поправить косметическим ремонтом стен. Православная обитель, наоборот, ухожена, посещаема и является живым уголком русского мира.
Это зримое свидетельство духовной стойкости. Не саблей, не государственными законами достаётся победа в духовной борьбе, а нравственной силой. Её удивительный пример был явлен в 1598 году в первую Пасху в Свято-Духовой церкви города Вильно.
Заглавное фото: Свято-Духов монастырь, zarytsa.cerkov.ru