Как поляки-латиняне помогли решению «униатского вопроса»
Согласно решению Синода БПЦ, принятому в сентябре 2012 г., на территории Белорусского Экзархата в ближайшее к 25 февраля воскресенье (по новому стилю) ежегодно совершается благодарственный молебен по случаю восстановления духовного единства белорусского народа, которое возвестил Соборный Акт 1839 г., упразднивший Брестскую унию. Периодическое воспоминание об этом событии способствует уяснению его важности для церковной и социально-культурной истории Беларуси.
Медаль по случаю воссоединения униатов
После Третьего раздела Речи Посполитой в 1795 г. казалось, что русская государственная власть заняла решительную позицию в конфессиональном вопросе и униатов будут переводить в Православие разными способами, не исключая административного давления. Однако император Павел I запретил православному духовенству и местным чиновникам воздействовать в этом направлении на униатов. В 1799 г. было издано также запрещение (повторённое в 1807 и 1810 гг.) обращать униатов в латинский обряд. То есть на официальном уровне существование унии в Российской империи было гарантировано. В 1798 г. наряду с Полоцкой были образованы две новые униатские епархии – Брестская и Луцкая, а в 1810 г. была выделена четвёртая – Виленская (митрополичья) епархия.
И вся эта структура была частью организации Ватикана в России. В римско-католической духовной коллегии, которую возглавлял католический Могилёвский митрополит, представители униатской иерархии до 1805 г. не имели своего отдельного представительства, находясь в подчинённом положении. Католическое духовенство, опасавшееся, что ситуация с унией вновь изменится в пользу Православия, развернуло миссию по негласному обращению униатов в латинский обряд. Только в 1801‑1802 гг. в католичество вместе со своими священниками перешли 200 тыс. прихожан-униатов.
Перевод в латинство совершался не только проповедью духовных лиц, но и принуждением со стороны местных помещиков-католиков, заявлявших, что если унии не быть, то пусть крепостные переходят в латинский обряд. Так, униатский священник Клуевский сообщал своему старшему (минскому благочинному Позняку), что «помещичьи дворы с угрозой бить батогами приказали крестьянам переходить в латинский обряд».
Есть основания полагать, что, несмотря на все правительственные запрещения, процесс обращения униатов в латинство продолжался не одно десятилетие. Так, в 1826 г. с униатской стороны было инициировано разбирательство по случаю перехода ещё 20 тыс. человек.
Поглощение унии латинством совершалось также изнутри самой униатской иерархии и исходило от базилианского монашества. В этот орден было разрешено вступать лицам из латинского обряда. Так, Брестский униатский епископ Иосафат (Булгак), выходец из ордена базилиан, получил крещение по латинскому обряду. Число таких людей среди униатского монашества, занимавшего ключевые должности в униатской иерархии, доходило до половины. Мало кто из них имел настоящие симпатии к восточному богослужению и традициям. Базилианский орден сосредоточил в своих руках большие материальные средства: 50 с небольшим монастырей с 700 монахами в литовско-белорусских губерниях владели 12 тыс. крепостных и капиталом около 800 тыс. руб. В то же время 1,5 тыс. униатских священников обеспечивалось за счет простых прихожан и 250 тыс. руб. капитала.
В начале XIX в. финансовое обеспечение одного униатского монаха почти в 10 раз превосходило материальную обеспеченность одного приходского униатского священника.
В таких условиях первой задачей униатской иерархии стала защита своей паствы от обращения в латинство. Выданные папами буллы в защиту униатов оказывали мало эффекта, т.к. польское духовенство не обращало на них внимание. Поэтому униатский митр. Ираклий (Лисовский) решил искать более действенную поддержку у русского правительства, аргументируя тем, что униаты имеют вид господствующего в России исповедания, т.е. Православия. В 1805 г. он добился учреждения для униатов отдельного департамента в католической духовной коллегии. В окружном послании 1806 года униатский митрополит потребовал поминать имя русского императора раньше папы римского, говоря, что «обряд наш есть тот же самый, который содержит господствующая Греко-Российская Церковь. Ибо мы [униаты] одного будучи народа и одного языка с православным русским». Митрополит старался не только о восстановлении в униатских церквей традиционных православных иконостасов и славянского богослужения и пения, но также об образовании будущих приходских священников. Для этого он учредил в Полоцке в 1807 г. духовную семинарию на 50 воспитанников. Заботы Лисовского продолжал ещё некоторое время его преемник на Полоцкой кафедре архиеп. Иоанн Красовский.
Бывший униатский монастырь в Борунах
В 1817 г. униатскую иерархию возглавил митр. Иосафат (Булгак), бывший Брестский епископ. По должности он почти всегда проживал в Петербурге, поэтому в Брестской епархии приобрёл значение священнический совет («капитул»). Члены этого капитула в 1819 г. предложили министру народного просвещения проект, в котором предлагали закрыть малолюдные базилианские монастыри, а освободившиеся средства направить на обучение священнических сыновей, в частности, открыть для этого семинарию в Жировичах. Это предложение встретило резкий отпор со стороны базилианского ордена и до времени оставалось без внимания правительства.
Так постепенно обострился нерешённый «униатский вопрос»: уния даже в условиях российского правления продолжала поглощаться латинством, во главе униатской иерархии удерживал свои позиции монашеский орден базилиан – все это клонилось к полному превращению унии в форму латинского исповедания. В то же время в среде наиболее образованного униатского духовенства сознавали не только нужду в развитии духовного образования, но и необходимость сблизиться с Православием, чтобы отгородиться от наступающего латинства.
Всё это создало необходимые предпосылки для решения в 1839 г. «униатского вопроса» епископом Иосифом (Семашко) и его единомышленниками.
Заглавное фото: vitvesti.by