Отношение к православным в Польше трудно назвать даже терпимым
Для католической церкви православные всегда были объектом миссии: их старались либо прямо перевести в католичество латинского обряда, либо навязывали им гибридную форму в виде унии.
Правительство Речи Посполитой с беспокойством смотрело на «восточные кресы», население которых сохраняло связи с Киевом и Москвой. Во второй половине XVIII в. на фоне глубокого государственного кризиса Речи Посполитой проблема христиан-некатоликов, или, как их звали в Польше, «диссидентов», значительно обострилась и стала одним из поводов для первого раздела Речи Посполитой. Во время русско-турецкой войны 1787‑1791 гг. в Польше усилились антироссийские настроения. Польские шляхтичи с тревогой следили за тем, не нарастают ли симпатии к России на «восточных кресах», когда там действуют русские агенты по тыловому снабжению частей воюющей с турками русской армии. Одного слуха о том, что среди православных распространяются церковные книги московской печати с упоминанием русской императрицы и Святейшего Синода, хватило, чтобы вызвать переполох на Великом сейме (1788-1792 гг.).
Польские депутаты вдруг озаботились положением Православной Церкви в Речи Посполитой. До этого польское правительство ничего не предпринимало для улучшения статуса православных. В лучшем случае это делалось под давлением России, как в 1768 году (Варшавский трактат). Однако теперь инициатива исходила от польского сейма. Единственный православный епископ, легализованный на территории Речи Посполитой, Виктор (Садковский), в это время находился под арестом по подозрению в подстрекательстве к антипольскому мятежу. Его вина не была доказана, но православная иерархия в Речи Посполитой была фактически обезглавлена. Польский сейм, державший на контроле дело епископа Виктора, выступил с инициативой созыва конгрегации (собора) для реформирования церковного управления с целью переподчинения православных приходов в Речи Посполитой от Российского Синода Константинопольскому патриарху.
Поводом для этой скорее политической, чем церковной, акции было то, что после ареста епископа Виктора православные в Речи Посполитой оказались без своего канонического главы, так сказать, без присмотра. В 1790 году сейм издал универсал, в котором призывал православных провести съезд для учреждения Главной консистории, чтобы она ведала делами Православной Церкви в Речи Посполитой. В сеймовом универсале оговаривалось, что членами консистории должны быть люди, отличающиеся учёностью и приверженностью своему правительству, польские уроженцы, не связанные присягой другому властителю. Параллельно польскому послу в Стамбуле было поручено начать переговоры с турецкими властями и Константинопольской патриархией о переводе православных приходов в Речи Посполитой в юрисдикцию греческого патриарха. Константинопольский патриарх Неофит VII угоднически откликнулся на это обращение. В том же 1790 году он написал послание православным в Польше, приказывая им повиноваться польскому правительству, а не «чужеземным монархам» (т.е. российской императрице).
15 июня 1791 г. в Пинске начала свою работу Генеральная конгрегация, в которой приняли участие более 100 представителей от духовенства и православных мирян Речи Посполитой. Причём светских депутатов было немногим более половины. Не было ни одного православного представителя в епископском сане (законный епископ находился под арестом), зато прибыли два униатских епископа, отсутствовали делегаты от Русской Церкви и других Поместных Церквей, присутствовали только игумены некоторых монастырей и священники соборных храмов. Со стороны сейма за деятельностью собрания следил сеймовый посол. Лейтмотивом заседаний стало утверждение о прекращении зависимости от «заграничного центра» (т.е. Синода Русской Церкви) и возвращение к подчинению Константинополю, который прежде веками поддерживал порядок церковной жизни православных в Польше и Литовской Руси. Для организации управления было принято решение учредить отдельную консисторию для Брацлава и Житомира, а во главе всей епархиальной структуры поставить национальный синод из четырех архиереев, один из которых будет носить титул старшего (архиепископа или митрополита). Таким образом, планировалось образовать на территории Речи Посполитой четыре православные епархии вместо имевшейся одной.
Заседания Пинской конгрегации закончились через две недели. Принятые решения касались всего церковного устройства Православной Церкви в Польше и предусматривали переходный период, который должен был начаться после утверждения сеймом соответствующих артикулов. Конгрегация расширила права мирян в церковном управлении и высказалась за введение выборного начала. Церковная организация сводилась к следующему. Во главе стоял архиепископ (или митрополит) с епископами, составляющими Национальный синод. Каждые четыре года собиралась бы Генеральная конгрегация представителей духовенства и мирян для решения важнейших вопросов. При синоде постоянно действовала генеральная консистория, в епархиях учреждались свои консистории. В консисториях половина членов имела статус мирян. Епархии делились на деканаты (благочиния), в которых наряду с благочинным действовали бы конгрегации (собрания) из священников и членов церковных братств. Конгрегации предлагалось проводить и в монастырях. На них выбирались бы настоятели монастырей и обсуждались текущие вопросы монастырской жизни. В епархиях наряду с епископом и епархиальной консисторией, действовавшими постоянно, периодически созывалась бы также епархиальная конгрегация из представителей благочиннических конгрегаций. В каждом приходе должна была работать школа для детей. Церковная документация велась бы на польском и русском языках. В польских пределах все вопросы церковного управления решались бы самостоятельно, а по вопросам вероучения должно было сноситься с патриархом Константинопольским. Члены церковного управления на всех уровнях должны были присягать королю Речи Посполитой и польской Конституции.
В общих чертах такая организация церковной жизни соответствовала канонам Восточной Церкви, несмотря на употребление латинской терминологии. Не доставало в этом только одного и самого главного. Введение такой структуры церковного управления, напоминающего автокефальное, необходимо было согласовать с руководством Русской Церкви, в составе которой православные приходы в Речи Посполитой находились с 1686 г. Инициаторы конгрегации, понятно, этого делать не собирались, реализация их проекта целиком зависела от поддержки сейма. Фактически речь шла о подчинении Православной Церкви политическим видам польского правительства.
Однако было ли это правительство и, в особенности, польское общество действительно заинтересованы в улучшении положения Православной Церкви в Речи Посполитой? Дальнейший ход дел показывает, что нет. Сейм не спешил утверждать решения Пинской конгрегации. Против неё протестовали Рим и местная латинская иерархия. Они не могли допустить, чтобы в католическом государстве некатолическое исповедание получило бы законченное устройство и одинаковые права с господствующей Католической церковью. Униаты беспокоились, как бы православные, получив новую организацию, не начали бы наступление на унию и не потребовали бы обратно захваченные униатами храмы и монастыри. Католическая сторона аргументировала, что православных в Речи Посполитой немного (150 тыс. человек при 250 приходах), поэтому нет необходимости в создании для них полноценной церковной структуры. Не без дискуссий и колебаний Великий сейм одобрил-таки решения Пинской конгрегации в 1792 г., чем разжёг ещё большие страсти против себя теперь уже и со стороны католической реакции. Сословное общество раздирали противоречия, католики не желали уступок православным.
Против постановлений Великого сейма, в особенности Конституции 3 мая, составилась внушительная оппозиция, члены которой апеллировали к России (Тарговицкая конфедерация). Россия ввела на территорию Речи Посполитой свои войска, что положило начало второму разделу (1793 г.). Решения Пинской конгрегации так и не были проведены в жизнь.
Эта история иногда преподносится как первая попытка учреждения «белорусской» автокефалии. С равным успехом её можно назвать и польской. Однако если говорить именно о самоуправлении, то, по сути, речь идёт о прямом вмешательстве польских властей во внутренние дела Православной Церкви с целью её подчинения государственной политике.
Необоснованный арест и удержание под стражей законного православного иерарха Виктора (Садковского), обращение к патриарху Константинопольскому Неофиту VII, проведение Генеральной конгрегации в Пинске - всё это делалось по инициативе послов Великого сейма. Представители православного духовенства и мирян, собравшиеся в белорусском городе, конечно, постарались выговорить наилучшие условия для упрочения положения Православия в Речи Посполитой, но они уповали не на канонический способ учреждения церковного самоуправления через получение согласия от священноначалия Русской Церкви, а на поддержку польского сейма. Это не оправдало себя. Иноверное польское правительство, начинавшее реформу, заботилось о своих политических видах, а не о благополучии Православия. Сиюминутные земные выгоды - ненадёжный советчик в церковных делах.