Из жизни олигархов Речи Посполитой
Одной из черт культуры сегодняшней Белоруссии является увековечение памяти магнатов и шляхтичей Великого княжества Литовского. Везде, где есть хоть какой-то повод вспомнить о знатной фамилии, будь то на сайте районного центра или в местном печатном издании, чуть ли не с гордостью вспоминаются литовские и западнорусские (белорусские) ополяченные роды князей и графов, владевшие здесь когда-то дворцами, имениями и мастерскими.
При этом их жизнь выносится за скобки, как будто их разгул, междоусобия, праздность и роскошь не имели значения в истории края. Да, они строили костёлы, создавали у себя театры, были любители охоты и заграничных диковинок. Но при это они были взбалмошными вельможами, не знавшими другого закона кроме силы и другой ценности кроме необузданного своеволия.
Бискуп Бжостовский
Характерным примером из жизни этой олигархии времён Речи Посполитой является ссора литовского гетмана Казимира Сапеги и Виленского бискупа Константина Казимира Бжостовского в конце XVII в. Род Сапег, происходивший из полоцких бояр, после перехода его представителей в католичество постепенно набрал силу, стал удерживать за собой высшие должности Великого княжества Литовского (ВКЛ) и сенаторские кресла. Бжостовские были выходцами из родовитой польской шляхты, выдвинувшейся на королевской службе. За свои услуги Ян Бжостовский получил от короля Сигизмунда III имение Михалишки в Гродненском повете – пример того, что запрещение чужеземцам-заграничникам приобретать земли в ВКЛ, прописанное в Литовском Статуте 1588 г., фактически не выполнялось. Его сын Киприан стал секретарём короля Владислава IV и дослужился до звания воеводы трокского, выполняя важные дипломатические миссии, в частности, при заключении Андрусовского перемирия с Московским царством. Один из сыновей Киприана по имени Константин Казимир выбрал духовную стезю и стал каноником (священником) при кафедре Виленского бискупа. После обучения в Риме он быстро поднялся в гору: выполнял функции королевского секретаря, а затем литовского писаря, получил посвящение в сан бискупа Смоленского и через некоторое время был переведён на Виленскую кафедру. Так Константин Казимир занял одно из первых мест в сенате Речи Посполитой и вступил в открытую борьбу с другим сенатором – литовским гетманом (начальником войска из воеводств ВКЛ) Казимиром Сапегой.
Казимир Сапега
Поводом для конфликта стало распоряжение гетмана о сборе налога на армейские нужды с имений католического духовенства. До этого военные сборы с католических духовных лиц были только добровольными и производились по согласованию с католическим епископатом. Виленский бискуп Бжостовский воспротивился распоряжению Сапеги и написал об этом королю Яну Собесскому, дополнив своё донесение ложными обвинениями в адрес гетмана. Узнав об этом, Сапега не остался в долгу. Он приказал разместить на постой военные отряды в имениях католического духовенства, а в землях самого бискупа поселил литовских татар-мусульман. Ссора между Бжостовским и Сапегой перестала быть только их личным конфликтом, и переросла в настоящую внутригосударственную смуту. Ведь у каждого были свои родственные связи, многочисленные друзья и желающие выслужиться сторонники. Никакие попытки примирить враждующих даже с участием короля не действовали.
Виленский бискуп предал своего врага проклятию. Этот акт был обставлен в виленском кафедральном соборе самым торжественным образом с погребальным звоном и заупокойными песнопениями. Проклятый таким образом должен был лишиться всякого общения со стороны католиков, его запрещено было питать и принимать под свой кров. Однако гетман не смутился действиями Бжостовского. Он в тот же день организовал в своём доме шумный приём, на который съехались все его сторонники. Гости чествовали хозяина и пили за его здоровье. Затем Сапега направил римскому папе жалобу на самовольные поступки бискупа. А тот и не думал останавливаться. Он приказал объявить анафему гетману во всех костёлах и монастырях Виленской епархии.
В местном духовенстве началось сильное волнение: священники и настоятели-аббаты отказались выполнить требование бискупа до тех пор, пока не поступит ответ из Рима. Тогда Бжостовский приказал непокорным собраться и попытался заставить их объявить проклятие, угрожая в противном случае уморить голодом. Однако и после этого он получил решительный отказ. Чтобы хоть как-то досадить своему врагу, бискуп стал распространять слух, что по наущению гетмана на Вильно идут крымские татары, что ему от Сапеги угрожает смертельная опасность, что его кафедра разорена. Напрасно польский примас (митрополит) Родзиевский пытался образумить разбушевавшегося Бжостовского. Тот ответил, что примас не имеет права вмешиваться в церковные дела Литвы. Тогда Родзиевский на соборе подведомственного ему духовенства в Польской Короне осудил действия Виленского бискупа и отослал сообщение об этом в Рим.
Виленский кафедральный собор
Однако не напрасно Бжостовский учился в своё время в апостольской столице и завёл там нужных покровителей. Прибывший на следующий год для разбора дела папский посол (нунций) принял его сторону. Чуть не вся Речь Посполитая разделилась. За Сапегу и Родзиевского встала литовская шляхта, а за Бжостовского – шляхта польская. Все государственные дела были парализованы, король и сенат не знали, как унять смуту. Заседания Варшавского сейма, собранного для судебного разбирательства, перешли в спор, спор в ругань, а ругань закончилась дракой. В результате ничего не было решено.
Виленский бискуп не унимался. Он начал метать проклятия на непокорных ему настоятелей монастырей и членов виленского магистрата. Лазутчики бискупа даже пытались взбунтовать против Сапеги его войско. Последняя затея, впрочем, с треском провалилась. Войско осталось верным своему гетману и даже совершило под его предводительством удачный поход против турок.
Польские конфедераты
Наконец, в Речь Посполитую прибыло решение от папы. Оно было в пользу Бжостовского. Папы приказал всем монахам смиренно просить прощения у своего бискупа, а нунцию поручалось примирить Бжостовского и Сапегу. Последовавшее примирение сторон не было искренним. Бискуп со своими сторонниками и завистниками рода Сапег притих на некоторое время в виду смерти короля Яна Собесского и избрания Августа II. Междукоролевье всегда было чревато другими смутами и партийной борьбой. Однако в 1698 г. Бжостовский сумел подговорить против Сапег их давних конкурентов из фамилии Огинских. Борьба между магнатскими родами вспыхнула как раз накануне Северной войны, в ходе которой Сапега со своими сторонниками перешёл на сторону шведского короля Карла XII и его польского ставленника Станислава Лещинского. Как уже не раз было в истории Речи Посполитой, внутренняя война стала вторым фронтом войны внешней, что только усугубило положение местного населения, то есть литовцев и белорусов.
Конечно, столкновение личных интересов при олигархической форме правления является обычным делом и оборачивается самыми дурными последствиями. Однако для Великого княжества Литовского дополнительные сложности создавало проникновение и усиление польских фамилий, таких как Бжостовские. Выбиваясь из рядовой шляхты на королевской службе, они получали имения, должности светские и церковные, отодвигая литовских вельмож и производя при этом беспорядки внутри государства. Это та реальность, которую упускают из виду многие белорусские краеведы, представляющие историю городов и местечек периода Речи Посполитой как историю магнатско-шляхетскую. Без изображения огромных тягот, которые легли на плечи простого народа, и без обозначения степени панского произвола такая картина далека от исторически действительной.
Заглавное фото: современные подражатели шляхты