Москвич по рождению, киевлянин по душе
В этом году исполнилось 130 лет со дня рождения Константина Георгиевича Паустовского (1892-1968). Он родился и скончался в Москве, но так сложилось, что его детство и юность были теснейшим образом связаны с Украиной. Он называл себя «москвичом по рождению и киевлянином по душе»…
В 1911 году его первый рассказ «На воде» был напечатан в киевском журнале «Огни». В 1912 году после окончания Первой Киевской классической гимназии Паустовский поступил на историко-филологический факультет Киевского университета, в 1914 году перевелся на юридический факультет Московского университета.
С началом Первой мировой войны Паустовский служил санитаром на санитарном поезде Западного фронта, перевозившем раненых в тыловые города. Вместе с санитарным поездом юноша прошёл длинный путь от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии.
В 1916 году, находясь на войне, Константин Георгиевич начал писать свой первый роман «Романтики», повествование о том, что ему довелось увидеть и пережить в юные годы. В том же 1916 году военная цензура, перехватившая одно из писем санитара Паустовского, потребовала впредь не допускать его на фронт. Константину пришлось искать работу.
Благодаря дяде Николаю Григорьевичу Высочанскому, директору завода «Арсенал» в Брянске, Паустовский в качестве браковщика артиллерийских снарядов был направлен в Екатеринослав (Днепропетровск, Днепр), на предприятие акционерного общества Путиловских заводов. Производство снарядов на этих заводах в Малороссии и на Кавказе контролировал выдающийся инженер профессор Михайловской артиллерийской академии полковник А. В. Панкин (1876-1963), который перевёл Паустовского из Екатеринослава в Таганрог на котельный завод, выпускавший военную продукцию.
В Таганроге, однако, Паустовский появился с недельным опозданием, самовольно заехав в Севастополь к невесте – сестре милосердия Екатерине Загорской. В наказание его перенаправили в Юзовку. «Ты знаешь, ведь в Юзовку меня послали как в ссылку, – писал Паустовский в письме Загорской. – В Таганроге меня ждали, потом дали телеграмму Панкину, что меня нет. Недавно приехал сюда инженер из управления – оказывается, Панкин догадался, что я был «в бегах», вскипел и дал в Таганрог телеграмму перевести меня временно в Юзовку. Юзовка – это для браковщиков считается чем-то вроде Нарымского края».
Нынешний Донецк неоднократно менял своё название: Юзовка в 1869-1924 гг., Сталин в 1924-1929 гг., Сталино в 1929-1961 гг., с 1961 года – Донецк. Здесь и оказался в 1916 году молодой браковщик снарядов Главного артиллерийского управления, посланный в командировку «для временных работ по приёмке корпусов гранат».
О Юзовке он писал Екатерине Загорской:
«Заводы и шахты. Жёлтое небо и чёрные от копоти люди, дома, деревья, лошади. Гиблое место. А завод напоминает одну из самых суровых и мрачных грёз Верхарна…»
...«Заводы дымились со всех сторон. Шахты стояли по горизонту серыми и пыльными пирамидами своих терриконов…»
…«В ураганах угольной пыли, в унылом диком местечке, где все дома похожи на гробы и даже нет названий у улиц, они все по номерам, – продольные нечетные, поперечные чётные…»
* * *
В Юзовке Паустовского поселили за счет завода в номере самой известной в посёлке гостиницы «Великобритания» на пересечении Седьмой линии и Среднего проспекта в 1883 году.
Спустя годы он так описывал «Великобританию»: «Неистребимый запах дешёвой пудры, кухонного чада и лекарств стоял повсюду. Электричество горело тускло, читать при его желтушном свете было нельзя. Все кровати были продавлены, как корыта. Коридорные девушки в любое время дня и ночи «принимали гостей… Внизу в штопаном и перештопанном сукне бильярда отщелкивали «пирамидки» испитые юноши с кепками набекрень и в галстуках бабочкой. Каждый вечер кому-нибудь проламывали кием голову. Играли по крупному. Деньги клали в лузы, но зорко следили, чтобы их не крали так называемые «подпыхачи» – мелкий бильярдный люд…».
В своё время в этой гостинице останавливался и Александр Куприн. «…Куприн был на Юзовском заводе в 1896 году, – пишет Паустовский. – Мне пришлось работать там в 1916 году – ровно через двадцать лет, но я застал ещё в Донбассе всю обстановку купринского «Молоха». Я помню те же рабочие посёлки. Нахаловку и Шанхай из землянок и лачуг, беспросветную работу и нужду шахтёров, воскресные побоища с казаками, уныние, гарь, брезгливых и высокомерных инженеров и «молохов» – владельцев акционерных компаний, промышленных сатрапов, перед которыми заискивали министры…»
* * *
Юзовка начала ХХ века, отмечает в «Повести о жизни» Паустовский, была под стать гостинице «Великобритания»: «…с неба сыпалась жирная сажа. Из-за дыма и сажи в Юзовке исчез белый цвет. Все, чему полагалось быть белым, приобретало грязный, серый цвет с желтыми разводами. Серые занавески, наволочки и простыни в гостинице, серые рубахи, наконец, вместо белых серые лошади, кошки и собаки. В Юзовке почти не бывало дождей, и жаркий ветер днём и ночью завивал мусор, штыб и куриный пух. Все улицы и дворы были засыпаны шелухой от подсолнухов. Особенно много её накапливалось после праздников. Грызть подсолнухи называлось по-местному «лузгать». Лузгало всё население. Редко можно было встретить местного жителя без прилипшей к подбородку подсолнечной шелухи…»
О годах, когда Юзовка уже называлась Сталино, Константин Георгиевич с впоследствии с гордостью напишет иное: «…теперь от прошлой Юзовки не осталось и следа. На её месте вырос благоустроенный город…»
* * *
Изучением донбасских страниц жизни и творчества Паустовского много занимался донецкий писатель, литературовед, краевед, журналист член Союза писателей СССР Алексей Васильевич Ионов (1911-1976). Он был лично знаком с Паустовским, встречался с ним в марте 1965 года в подмосковном санатории, написал воспоминания об этой встрече.
Донбасские страницы Паустовского изучали и изучают и другие исследователи края. Среди них – донецкий историк, публицист Александр Владимирович Дмитриевский, луганский литературовед, критик, публицист Андрей Алексеевич Чернов, мариупольский журналист, писатель, краевед Семён Исаакович Гольдберг и другие.
Рассказывает Семён Гольдберг:
«…В двадцатые годы прошедшего столетия молодой Константин Паустовский побывал в Мариуполе. Читатели-мариупольцы, конечно, не пройдут мимо его очерка «Степная страница» («Приазовье»), написанного тогда же. Кого из нас не заинтересуют, не тронут такие его строки из этого очерка:
«Мариуполь – это для непосвященных, для «иногородних». Туземцы же, весёлые и голосистые, упрямо называют этот город – степной базар – «Маруполем».
От Мариуполя до Керчи слово «гражданин» теряет право на существование. Граждан нет, а есть «дяди» и «тети». Все мужчины неизменно «дяди», а женщины «тёти», за исключением мальчишек, которые просто «пацаны»…
Мариуполь – звонкий, пёстрый, как платок молодухи, базар, красный от помидоров, синий от баклажанов, росистый и свежий от капусты и арбузов, пахнущий топлёным молоком, вишнями и сдобными ватрушками.
В палисадниках желтеют бархатцы, и слепцы на «сопилках» поют забытые легенды о Саур-могиле.
Мариуполь – большая станица в степи у Азовского моря. Ветры, пески, вкрадчивые голоса украинок, а вдалеке – обширный порт, жирный от антрацита.
В порту, рядом с мазанками, подсолнухами и цветущими мальвами, полощутся итальянские и греческие флаги, ходят в безукоризненно выутюженных брюках поджарые матросы – ливерпульцы, марсельцы и бретонцы, улыбаются, глядя на рыбачек, на просторную степь, на красные флаги над белыми портовыми домами…»
После того, как Паустовский побывал в Мариуполе, прошло без малого два десятка лет, началась Великая Отечественная война, и он снова пишет о нашем городе. О Мариуполе осени 1941 года, внезапно захваченном немецко-фашистскими войсками, о происходивших в городе событиях, о мужестве простого человека – парикмахера мариупольского театра повествует его рассказ «Английская бритва».
В связи с теми или иными событиями наш приморский город и его люди, так или иначе, упоминаются также в романах Паустовского «Блистающие облака», «Дым Отечества», в его «Повести о жизни»...»
Первый раз Паустовский приехал в Мариуполь в 1916 году вместе с невестой Екатериной Загорской, уже после отъезда из Юзовки.
В 1924 году Константин Георгиевич приехал в Мариуполь во второй раз в командировку как сотрудник журнала «30 дней». И этот город – морские ворота в Донбасс – произвёл на него более благоприятные впечатления, чем Юзовка.
Рассказывает Андрей Чернов: «…в 1933 году Константин Паустовский приезжает в Луганск, где кипит в это время одна из главный строек первой пятилетки – модернизируется Луганский паровозостроительный завод, «Луганстрой», на котором успел потрудиться юный Михаил Матусовский… Звёздные туманности электрических огней «Луганстроя», как поэтично заметил Паустовский, зазвучали в его очерке «1080 паровозов», ставшем своеобразным гимном подвигу преображающегося Донбасса…»
* * *
…Сегодня Донецк, Мариуполь, Луганск появляются в новостях каждый день. Битва за освобождение Донетчины продолжается. А донецкие страницы замечательного русского советского писателя К.Г. Паустовского помогают прочнее связать «век нынешний и век минувший».