«Белорусская латинка» как политический символ «бегства от Москвы»
В Белоруссии рассмотрят вопрос о транслитерации названий городов и улиц по-русски, заявил глава администрации белорусского президента Игорь Сергеенко. Новость обнародовало официальное агентство БелТА и распространили российские ресурсы, хотя впоследствии с сайта БелТА информация была удалена.
Так или иначе, в верхних эшелонах белорусской власти, похоже, решили обратить внимание на проблему так называемой белорусской латинки, победно шагающей по улицам городов. Поводом стали многочисленные обращения граждан, недовольных повсеместным распространением в публичном пространстве республики странных надписей на фоне практически полного отсутствия русского языка, который является в Белоруссии государственным и основным языком повседневного общения.
Использование латинской транслитерации для удобства навигации иностранных туристов – общемировая практика, она используется и в России. Однако если в РФ перевод осуществляется по правилам английского языка, что действительно объясняется удобством для иностранцев, то белорусы пошли иным путем.
Во-первых, транслитерация в Белоруссии производится не с русского языка, на котором говорит подавляющее большинство населения республики, а с белорусского. Во-вторых, она осуществляется не при помощи английских буквосочетаний (sh, ch и тому подобное), а с использованием диакритических знаков (š для передачи звука ш, ž – ж, č – ч и проч.). Подобный принцип передачи не характерных для латыни звуков принят в чешском и ряде других славянских языков, использующих латинское письмо, а также в литовском и латышском, позаимствовавших эту систему у славян.
Сразу возникает вопрос, насколько такая система удобна для восприятия туристами из стран, где использование диакритических знаков не принято, и не лучше ли было использовать универсальный принцип перевода на английский, являющийся международным языком?
Учитывая также, что транслитерация осуществляется не с русского (хотя для удобства туристов опять же логичнее было делать транслит именно с него), а с белорусского, возникло подозрение, что сделано это было скорее с целью популяризации и распространения латинского варианта белорусского письма.
На сегодняшний день белорусский язык официально имеет только кириллический вариант письменности. Она обладает рядом отличий от русской кириллицы – так, в ней отсутствует буква щ, поскольку передаваемого ей звука в белорусском языке нет, вместо «и» используется «i», а также есть буква ў (у краткое), которая передает не характерный для русского языка звук, в чем-то аналогичный английскому w (например, в слове white). Этот вариант письменности сложился в процессе кодификации белорусского литературного языка в первой половине ХХ века.
Попытки использовать в Белоруссии латинскую графику предпринимались неоднократно.
Латынь на белорусские земли начала активно проникать в XVI-XVII веках. По мере сближения Великого княжества Литовского и Польши и особенно после образования Речи Посполитой резко возросло влияние польских культуры и языка. Соответственно, и латинская графика распространялась здесь прежде всего в польском варианте. Результатом стала полонизация местного правящего класса и упадок западнорусской (или, как принято говорить в Белоруссии, старобелорусской) кириллической письменности и культуры.
В процессе этой трансформации возникали и причудливые формы. Так, в XVII веке многие православные авторы вели полемику с униатами на польском языке, появлялись западнорусские тексты, написанные латынью. Наконец, существовали удивительные гибриды, где использовалась мешанина кириллических и латинских букв.
В XIX веке, когда под влиянием народнических идей начались попытки литературной обработки наречия белорусских крестьян, они также осуществляются на основе польского письма, поскольку местными народниками были в основном выходцы из сильно полонизированной шляхетской среды. На гродненском диалекте, переданном польским шрифтом, издавался и пропагандистский листок «Мужицкая правда» во время польского восстания 1863 года.
Газета «Наша нива», главное издание белорусских националистов начала ХХ века, выходила в двух вариантах, кириллическом и латинском, хотя впоследствии от второго отказались по финансовым соображениям – издание было непопулярным и испытывало хроническую нехватку средств.
В первые годы советской власти также существовали проекты латинизации белорусского языка – в рамках пролетарского интернационализма, который в те годы предполагал перевод всех языков мира на единый алфавит.
Вскоре от этих утопических планов отказались и, поскольку к началу ХХ века последствия многовековой полонизации в Белоруссии были в целом преодолены, единственным вариантом письменности остался кириллический.
Однако «белорусская латинка» продолжала развиваться в эмиграции. В годы нацистской оккупации ряд коллаборационистских изданий использовал наравне с кириллицей и латиницу, которая при том претерпела существенные изменения. Если поначалу за ее основу целиком и полностью бралось польское письмо, то со временем белорусский вариант становился все более не него непохожим.
Делалось это как по прагматическим соображениям – все-таки белорусская фонетика сильно отличается от польской, так и по идеологическим – местным националистам было важно доказать отличия белорусов не только от русских, но и от поляков. Собственный вариант латинского письма отвечал этим целям как нельзя лучше.
Новый всплеск интереса к латинице произошел уже после распада СССР. В авангарде процесса оказались националисты. Латинский алфавит для них стал символом «европейского пути» Белоруссии и инструментом преодоления последствий «русификации».
К этому времени преобладающий вид письма окончательно закрепился за «чешским» вариантом, с использованием диакритических знаков вместо громоздких польских буквосочетаний. Тем не менее на протяжении 1990-2000-х годов особой популярности «белорусская латинка» так и не снискала, оставаясь уделом узкого круга любителей.
И вот в 2010-е годы она получила неожиданное признание от государства, правда, пока лишь в виде транслитерации для иностранцев. Латинские буквы с надстрочными закорючками начали пестреть на уличных указателях на фоне «блестящего отсутствия» русского языка.
К раскрутке латиницы подключилась и вся националистическая сеть, вольготно чувствовавшая себя в Белоруссии в 2014-2020 годах. Многие «лидеры общественного мнения» перевели на неё свои имена и фамилии в аккаунтах в соцсетях, а рестораны и питейные заведения использовали её в своих названиях: например, бар Kalinoŭski (Калиновский), работавший в самом центре Минска и ставший в определенных кругах культовым местом.
Таким образом, «белорусская латинка» стала чем-то намного большим, чем транслитерацией для иностранцев, а вот с этой функцией она справляется как раз хуже всего. Зато как политический символ, маркирующий «европейский цивилизационный выбор» и «бегство от Москвы», она работает прекрасно.
Еще одной странностью языковых реалий Белоруссии является закон о транслитерации географических названий на русский с белорусского языка. Благодаря этому в русскоязычном официальном обиходе стали появляться такие наименования-уродцы как улица Гаспадарчая (Хозяйственная), Будавников (Строителей), Навуковцев (Ученых) и т. п.
Всё это является продуктом творчества системных белорусских националистов, засевших как в чиновных кабинетах, так и в академических институтах и продолжающих трудиться над национальным размежеванием белорусов и русских. Вся эта деятельность процветала в эпоху «многовекторности» 2014-20 гг., но так и не была свернута после событий 2020 года, когда внутри- и внешнеполитические обстоятельства Белоруссии радикально изменились.
Языковой вопрос в Белоруссии, на первый взгляд, не стоит так остро, как на Украине, но потенциально остается взрывоопасным. В основе национального строительства в Белоруссии лежит этнический национализм, основанный на представлении о белорусах как об отдельной этноязыковой общности. И то, что подавляющее большинство граждан страны не говорит на своем «национальном» языке, является фундаментальным противоречием белорусской жизни. Выходов из этой ситуации только два: либо попытаться привести реальность в соответствие с господствующей этнической концепцией, т. е. пойти украинским путем, либо пересмотреть этническую модель нации как основу государственного строительства.