Решительное намерение ведущих организаторов и участников «косовского проекта» уже предстоящей осенью добиться для Приштины максимально широкого международно-правового признания – включая статус страны-наблюдателя или даже полноправного члена ООН – не просто плохо скрываемое стремление избавиться от опасной и затратной миссии. Сворачивание гражданско-полицейской миссии ЕС в Приштине (EULEX), о которой в Брюсселе говорят уже как о свершившемся факт, а также плавная трансформация Косовских сил безопасности в регулярную армию позволят Евросоюзу и НАТО перевести взаимоотношения с косовскими албанцами в ту плоскость, в которой они преимущественно находились в конце 1990 годов. А более точно – до начала натовских бомбардировок Югославии. Тогда ООН, ОБСЕ, западные страны Контактной группы, неправительственные и военно-разведывательные организации – именно они послужили тем самым геополитическим инкубатором, в котором был выращен сценарий военно-политической перекройки Балкан в последующее десятилетие. Данная задача в том виде, как она задумывалась в конце 1990-х, решена, и теперь те же «неформальные» структуры вновь призываются на службу западными архитекторами «Нового мирового порядка» с тем, чтобы определить новые ориентиры и приоритеты.
Среди этих приоритетов, согласно имеющейся информации, ключевая роль будет принадлежать трем направлениям. Во-первых – использование Косово в качестве средства давления и даже шантажа властей Белграда. Неслучайно посетивший на днях Приштину высокопоставленный представитель американского госдепартамента Филип Риккер прозрачно намекнул, что США отнюдь не считают переговорный процесс Белграда и Приштины исчерпанным. Более того, Вашингтон выделяет в рамках данного процесса целый ряд «очень детальных переговоров», что не предвещает ничего хорошего Сербии и косовским сербам. [1]
Во-вторых – в ближайшее время грядет активное подключение Приштины к региональным военно-политическим и энергетическим проектам при «теневом» руководстве ЕС и США. С этой точки зрения ситуация на Балканах приобретает все более пугающее сходство с картиной конца XIX – начала XX века – иными словами, с событиями, непосредственно предшествовавшими Первой мировой войне и даже прямо ее породившими. Тогда стремительно поднимавшая в качестве ведущего геополитического игрока в Европе объединившаяся Германия активно использовала в качестве основного метода реализации своего проекта «Дранг нах Остен» транспортно-инфраструктурные проекты, нацеленные на проникновение через Балканский полуостров в регион Передней Азии. Речь шла, в частности, об установлении контроля над железнодорожными магистралями на Балканах и в Малой Азии. Комиссионером строительства выступал лично германский кайзер Вильгельм II, которому удалось «продавить» соглашение о строительстве завершающего звена «великого пути» из Берлина в Багдад (так называемые три «Б»: Берлин – Бизантум (Константинополь) – Багдад), что «пахло уже установлением контроля над экономической жизнью всего региона». [2] По образному выражению одного из современников, в регион «с грохотом и лязгом ворвались багдадские локомотивы, питаемые немецким финансовым капиталом» [3]. Уже в начале XX века самые острые балканские проблемы – албанская, македонская, боснийская – решались великими державами «в рамках их территориальных претензий на Балканах и доминирования в Средиземноморье и на Ближнем Востоке» [4].
Наконец, в-третьих, можно и нужно прогнозировать привлечение косовской военной инфраструктуры к реализации новых сценариев «мягкой» (и не только мягкой) силы США (Soft Power). Здесь стоит внимательнее присмотреться к происходящему вокруг американской военной базы Camp Bondsteel, которая при необходимости может играть ключевую роль как в рамках системы ПРО США, так и для тыловой поддержки возможных операций на широком пространстве Ближнего и Среднего Востока и Передней Азии. Ведь по своему расположению Camp Bondsteel находится в середине американской военно-территориальной «оси», протянувшейся от Италии к Турции. Даже в своем изначальном состоянии данная база – выведенная из-под контроля как ООН, так и объединенного командования НАТО - является самой большой американской базой, построенной после окончания вьетнамской войны, и в случае оперативной необходимости может принять до 7000 военнослужащих. [5] Помимо Camp Bondsteel, американцы могут рассчитывать в Косово на возможности находящейся в районе Приштины базы сил КФОР Film City. Однако ее оперативные возможности меньше на порядок. К тому же с правовой точки зрения Film City используется не только американцами, но и подразделениями других стран-членов НАТО, что объективно сужает Пентагону пространство для маневров.
Именно Camp Bondsteel позволяет США контролировать акваторию Средиземного и Черного морей, а также маршруты, ведущие на Ближний Восток, в Северную Африку и на Кавказ, в том числе маршруты существующих и будущих трубопроводов из регионов Каспийского моря и Центральной Азии. Речь идет, в частности, о проектируемом нефтепроводе Бургас-Скопье-Влера, про который министр энергетики США Билл Ричардсон заявил еще в 1999 году, что «речь идет об энергетической безопасности Америки». Таким образом, если предположить возникновение на юго-восточном фланге НАТО крупного регионального вооруженного конфликта, именно Camp Bondsteel станет главной базой для организации и проведения операций американской армии. Имеющиеся данные позволяют также говорить о возможности подключения базы к реализации планов США в области ПРО – в дополнение к соответствующим объектам в Румынии, Турции и в акватории Средиземного моря.
Понятно, что для успешной реализации всех вышеперечисленных планов Западу в лице, прежде всего, США необходимо максимально нейтрализовать любые противостоящие им силы, в первую очередь сербов, а также их традиционную союзницу – Россию. Пресловутые брюссельские договоренности, маневры вокруг сербской заявки в ЕС и даже «проталкивание» Косово в ООН – всего лишь звенья в подобной глобальной геополитической игре, выходящей за рамки собственно балканского региона.
