Из сообщения Совинформбюро 11 декабря 1941 г. «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы»: «6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок.
В результате начатого наступления обе эти группировки были разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери. После перехода в наступление с 6 по 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населенных пунктов…»
Что представляли собой «белоснежные поля под Москвой» сразу после кровопролитных боев?
Об этом поведала своим читателям пресса западных союзников СССР – журналистам была организована специальная поездка по местам, где еще вчера шли бои и с запада была слышна орудийная канонада. Корреспондент американского новостного журнала NewsWeekв номере от 29 декабря 1941 г. так передавал свои впечатления: «Никогда раньше мне не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Я видел по крайней мере тысячу военных транспортных средств, разбитых, сожженных или уничтоженных… танки, лежащие на боку, перевернутые грузовые автомобили, разбитые стекла и развороченные двигатели…»
Да, таких картин, более, чем наглядно демонстрировавших поражение вермахта, ранее никто не видел, хотя Вторая мировая война продолжалась уже более двух лет. Отдавая должное невиданной стойкости бойцов и командиров Красной армии, американская газета «Балтимор сан» писала: «Никакая другая армия в Европе не выдержала бы такого невероятного повсеместного давления, неизбежно развалилась бы, открыв дорогу врагу к столице».
Обозреватель ВВС Сирилл Лэкин, выступая 13 декабря по радио, отметил: «Из России получены важные известия о победе, одержанной нашим союзником. Особенно большое значение имеет новая победа русских войск под Москвой… Было бы глупо уже теперь предсказывать, что немцы побегут из России, но нельзя преуменьшать огромного значения этого нового удара… Поворот, происшедший теперь на русском фронте, является самым важным событием за все время войны».
«Нью-Йорк Геральд Трибюн» уместно сравнила положение Гитлера с положением Наполеона. Фюрер пока еще не проиграл войну и не потерял армию, и Германия еще не разгромлена, писала газета, но она напрягла свои силы до предела.
Печать и радио высмеивали попытки германского командования объяснить неудачи на Восточном фронте то осенней распутицей, то резко наступившими невиданными морозами. Эти факторы, безусловно, присутствовали, но они одинаково мешали обеим противоборствующим сторонам.
Газета «Нью-Йорк Таймс» иронизировала по поводу «жалоб» германского радио на то, что «русские никак не могут понять, что они разгромлены» и продолжают стойко сопротивляться. Последнее явно ставила германское командование «в очень затруднительное положение».
В еще одной статье «Нью-Йорк Таймс» писала: «Отступление немцев на Восточном фронте значительно меняет перспективу борьбы. Мрачный тон, которым отличаются последние статьи Геббельса, показывает, каково будет настроение всей Германии после того, как Гитлер оказался неспособным одерживать новые победы».
Стоявшим на объективных позициях западным журналистам (увы, таковыми были не все) оказалось под силу дать верную стратегическую оценку событий, развернувшихся под Москвой зимой 1941 г. «История воздаст русским должное за то, что они не только приостановили "молниеносную войну", но и сумели обратить противника в бегство», – писал 16 декабря 1941 г. американский журнал «Стар».
Подчеркивая решающее значение побед Красной армии на русском фронте, газета «Нью-Йорк таймс» писала 5 января 1942 г.: «Гитлер потерпел самое крупное поражение... Поражение немцев и успешное наступление русских затмевает события, происходящие на отдаленном театре военных действий в Тихом океане» (напомним, что с налетом японской авиации 7 декабря 1941 г. на Перл-Харбор во Вторую мировую войну включились США).
Американский журнал «Нью-Рипаблик» с полным основанием делал вывод, что «борьба Красной Армии против гитлеровской военной машины изменила всю стратегию войны».
Сегодняшнему читателю, особенно молодому, уместно напомнить также, какие оценки победам Советских вооруженных сил под Москвой давали в годы войны зарубежные государственные и военные деятели.
16 декабря президент США Ф. Рузвельт в послании на имя И.В. Сталина писал: «Я хочу ещё раз сообщить Вам о всеобщем подлинном энтузиазме в Соединенных Штатах по поводу успехов Ваших армий в защите Вашей великой нации».
Начальник штаба армии США Дж. Маршалл охарактеризовал победу под Москвой так: «Это было стратегическим поражением германских вооруженных сил... поворотным пунктом всей войны».
Американский генерал Д. Макартур отмечал, что никогда не видел такого эффективного сопротивления сильнейшим ударам победоносного противника, сопротивления, за которым последовало контрнаступление, отбрасывающее противника назад, к его собственной территории. Размах и блеск этого усилия, по его мнению, явились «величайшим военным достижением всей истории».
О международном значении этой первой крупной победы над нацистскими захватчиками Ф. Рузвельт писал М.И. Калинину: «Решительность и успешность, с которыми народы Советского Союза отбрасывают орды агрессоров, вдохновляют другие нации, борющиеся за сохранение своей независимости».
Контрнаступление под Москвой переросло в общее зимнее наступление Красной армии, развернувшееся на фронте протяженностью 2 тыс. км. К моменту завершения Московской битвы в апреле 1942 г. захватчики были изгнаны с территории общей площадью 150 тыс. кв. км. Советские войска разгромили около 50 дивизий врага.
11 февраля 1942 г. Ф. Рузвельт писал И.В. Сталину: «Имеющиеся здесь сообщения указывают на то, что Вы успешно отгоняете нацистов». Позднее в очередном письме советскому вождю он признавал: «Соединенные Штаты хорошо понимают тот факт, что Советский Союз несет основную тяжесть борьбы».
Фото: Военный Альбом
