Современные шляхтичи мечтают о возвращении польского господства над Белоруссией

Польский след в белорусской истории

Пропинация, или О том, как наживались на пороке пьянства белорусского мужика

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 100 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

Польский след в белорусской истории – это не только шляхетская культура, но и униженное, забитое положение простого народа. Литература, театр и другие развлечения господствующего сословия в Речи Посполитой не должны заслонять бедствия мужика-крестьянина, за счёт которого это сословие вело праздную жизнь. Справедлив афоризм, появившийся в «золотой век» короля Сигизмунда-Августа, что «светлейшее польское государство есть небо для ксендзов, земной рай для панов и ад преисподний для мужиков». Присмотримся к одной из тёмных сторон этого «светлого» государства.

«Руси есть веселие пить: не можем без того быть», – говорится в Повести временных лет, на заре древнерусской истории. Однако если «веселие» не знает меры, оно превращается в порок, а когда его используют с целью наживы, это становится социальным злом. В белорусской истории такой феномен известен под названием «пропинации», или права пана-землевладельца на монопольную реализацию спиртного среди зависимых от него крестьян. Выращивая зерно для прибыли господина, они вынуждены были ещё и увеличивать его доходы покупкой «хлебного вина», выработанного из остатков собранного урожая.

Право пропинации получило широкое распространение на белорусских землях после заключения Люблинской унии в 1569 г. Польские шляхтичи получили эту привилегию ещё в 1496 г. (Пиотроковский статут) и с тех пор пользовались приобретённым правом вместе с закрепощением зависимых крестьян. Завидуя польским привилегиям, шляхта Великого княжества Литовского постаралась завести у себя похожие порядки. Зло прочно укоренилось.

Михалон Литвин, литовский писатель-мемуарист середины XVI в., упрекал своих современников за пьянство и выставлял на вид более трезвую жизнь евреев, крымских татар и даже соседней Московской Руси. Он писал: «День у нас начинается питьем водки; еще лежа в кровати, кричат: «вина, вина!» и затем пьют этот яд мужчины, женщины и юноши на улицах, на площадях, даже на дорогах; омраченные напитком, они не способны ни к какому занятию и могут только спать; притом кто раз привык к этому излишеству, в том страсть к пьянству постоянно возрастает».

С течением времени этот порок ещё более развился и укоренился. Речь не идёт уже не об отдельных магнатах, вроде литовского маршалка дворского Януша Сангушки или виленского воеводы Кароля Радзивилла («Пане Коханку»), которые, по отзывам современников, просто «уничтожали людей с помощью вина». В XVIII в. право пропинации превратилось в экономическую систему спаивания крепостных. Этому способствовала распространённая практика сдачи имений в аренду. Мало того, что крепостные были обязаны отрабатывать известное количество дней в году, работая на панской земле за право пользоваться собственным наделом земли (барщина). Теперь за каждую услугу по ведению своего хозяйства крестьянин должен был платить непосредственно пану или арендаторам: за мельницу, за выпас скота, за сбор ягод и грибов, за рубку дров. В этих условиях продажа «хлебного вина» стала особенно выгодным делом.

Вне зависимости от урожая и колебаний рыночных цен на зерно землевладелец имел гарантированный доход в своём имении: перегонка зерна на спирт. Крепостным строго запрещалось покупать спиртное у кого-либо кроме своего пана или арендатора. Зачастую содержателями шинок и корчемниц становились мало подверженные пьянству евреи. В дни свадеб, веселых заговений и разговений, когда по традиции полагалось хорошенечко «промочить горло», крестьяне приобретали «хлебное вино» не только за наличные, но и в долг, то есть в счёт будущего урожая. Винная торговля была таким прибыльным делом, что на спирт перегонялось до половины всей собранной в панском имении ржи.

Такая порочная практика спаивания крепостных способствовала чрезвычайному умножению винокуренных предприятий в белорусских губерниях после разделов Речи Посполитой. Правительство долгое время не вводило здесь ограничений на винокурение, которые действовали в центральной России. В середине XIX в. число винных предприятий доходило до 70 % от всех существующих в белорусских губерниях заводов и фабрик. Например, в Гродненской губернии в 1845 г. 636 винокурен приходилось на 170 предприятий другого профиля.

Из рапорта витебского губернатора П.П. Львова в 1840 г.: «Скудные жатвы [крестьян] еще прежде молотьбы переходят за долги… особенно за вино, которое обыкновенно отдается в долг по чрезвычайно увеличенной цене. В таком положении крестьянин потерял последний достаток, как бы свыкся с нищетою, постоянные нужды внушают ему общее равнодушие к собственности, пьянство делается его господствующей страстью».

Ситуация изменилась после отмены императором Александром II крепостного права в 1861‑1863 гг. Освобождение крестьян привело к отмене пропинации. Кроме того, государство стало теперь регулировать производство и торговлю спиртом с помощью патентов и акцизов. Новое экономическое положение, в котором оказались крестьяне после аграрной реформы, требовало от них большей хозяйственной активности. Повысилась заинтересованность в результатах своего труда, и, соответственно, появилась мотивация к производственной деятельности, сменившая прежнюю апатию и пьянство от безысходности. Показательно, что число винокурен в первые десять пореформенных лет в белорусских губерниях уменьшилось почти в три раза. В конце XIX в. была введена государственная монополия на закупку вина, что позволило регулированием цен оказывать сдерживающее влияние на его потребление. В то же время стало сказываться развитие движения за трезвый образ жизни и в церковных приходах, создавались общества трезвости, проводились народные чтения, издавалась соответствующая литература, в церковно-приходских школах на воспитании трезвости делался особый акцент. В итоге в начале XX в. в России была создана довольно эффективная система сдерживания такого порока, как пьянство.

Из истории с развитием и уничтожением права пропинации можно видеть, какие уродливые формы может приобретать винная монополия, если торговля спиртным сосредоточена в руках его производителей. И это есть только один частный пример негативного влияния шляхетской культуры в Белоруссии, взятый из ряда многих других. Об этом стоит сегодня помнить тем, кто культивирует историю «белорусского рыцарства».