3 мая Турция и Великобритания подписали официальную спецификацию Совета по оборонной промышленности TUDIC, закрепляющую долгосрочное сотрудничество между странами в сфере обороны. Участники прошедших в Лондоне переговоров (среди которых главы Управления оборонной промышленности Турции Халук Гёргун, замминистра обороны Муса Хейбет и британский министр по оборонным закупкам Мария Игл, представители оборонных компаний двух стран) заявили о намерении углубить стратегическое партнерство на фоне меняющейся глобальной безопасности и общих угроз.
Одновременно министр обороны Турции Яшар Гюлер прокомментировал сообщения о блокировке Германией поставок истребителей 5-го поколения Eurofighter. По его словам, переговоры продолжаются «в том же ключе», а контракт Турции будет именно с Британией, а не с Германией.
Напомним, 19 апреля немецкая газета Handelsblatt сообщила, что правительство Германии блокирует поставки 30 истребителей Eurofighter в Турцию из-за ареста мэра Стамбула Имамоглу.
Разумеется, это сообщение в СМИ – лишь индикатор и хороший повод вспомнить, насколько турки стали уповать на помощь и поддержку Лондона во всем и всегда, причем даже тогда, когда развитию отношений Турции с коллективным Западом мало что благоволит.
Широко известно, что сотрудничество между Анкарой и Лондоном в военно-технической сфере перешло в практическую плоскость, включая передачу технологий с начала 1980-х гг., то есть в тот самый момент, когда начался распад мировой системы социализма (Венгрия, Польша, Чехословакия, ГДР), после чего и в СССР пышным цветом и с благословения Лондона расцвели дезинтеграционные процессы: парад суверенитетов, карабахский конфликт, тбилисские события, ферганские погромы 1989 г. и др.).
Ряд аналитиков не без весомых на то оснований считают, что именно британо-турецкий альянс, а не турецко-американское «братство» составляет стержень политической системы Турции сегодня. Они же полагают, что островитяне в целом оказывают значительное влияние на принятие внешнеполитических решений в Анкаре, зачастую используя турок в качестве негласного проводника своих интересов в отдельных регионах (Карабах, Сирия, Ливия).
В одном точно сомневаться не приходится: нынешний альянс Анкары и Лондона – результат последовательного развития их отношений и имеет шансы на дальнейшее укрепление. Турция же однозначно вынуждена озираться на британские интересы при проведении своей внешней политики, хотя на этот вопрос можно посмотреть и под другим углом зрения.
Как отмечал в своей работе «Отношения Турции ЕС: из прошлого в настоящее» доктор Хакан Оздемир, Турция уже не «форпост» Запада и не его «придаток», не «окрестность» Европы и не «мост» между Европой и Азией или между мусульманскими и христианскими мирами. Турция уже сама по себе – «центр силы» полицентричного мира. И судя по ряду признаков и характеристике исследователя, именно таковой Великобритания Турцию и воспринимает. Иными словами, и на берегах Темзы теперь уже вынуждены озираться на Ак-Сарай.
За последние 10 лет дипломатические и иные связи между Турцией и Великобританией значительно углубились. Во всяком случае, такова оценка главы Минобороны Турции Хулуси Акара во время его визита в Великобританию в 2023 г.
Это сотрудничество особенно актуально в условиях, когда Турция столкнулась с проблемами в отношениях не только с США и ЕС, но и с традиционными европейскими партнерами по оборонной промышленности – Германией и Францией. Кроме того, Турция пока все еще находится под эмбарго западных стран на импорт продукции оборонной промышленности, нуждающейся в трансфере высоких технологий.
При этом Анкара и Брюссель (да и отдельные страны ЕС) в последнее время демонстрируют готовность и признаки к сближению в т. ч. и в плане военно-технической кооперации. Это подтверждается итогами недавнего визита президента Эрдогана в Италию. Технический директор Baykar Teknoloji разработчик всемирно известных беспилотников Bayraktar TB2 и Akıncı Сельчук Байрактар неслучайно подтвердил, что его концерн заключил соглашение с итальянской компанией Leonardo о разработке и производстве высоких технологий и БПЛА.
Пока деклараций в этом сближении Турции и ЕС больше, чем практической составляющей, чего явно не скажешь о британо-турецком глубоком и многоплановом взаимодействии. Примечательно, европейские источники не обозначают Турцию «приоритетным рынком сбыта продукции европейского ВПК», как это делают британцы.
После Брексита, проводя политику под лозунгом «Глобальная Британия», в Лондоне стремятся к большей независимости от оборонного блока ЕС и пребывают в поисках новых региональных партнеров, особенно в зонах геополитических кризисов на Ближнем Востоке, Балканах, Кавказе, в Северной Африке.
Некоторые считают, что сближение Анкары и Лондона может быть началом нового стратегического партнёрства. И тут важно разобраться, каковы же причины расширения двустороннего сотрудничества в области обороны и безопасности, его текущее состояние, рамки и возможные последствия.
Прежде всего, среди этих причин целесообразны и достойны выделения следующие.
Во-первых, в отличие от традиционных партнеров Анкары в этой сфере, таких как США, Германия и Франция, Лондон продемонстрировал на весь мир лояльность правительству ПСР и Эрдогану лично в ходе попытки переворота летом 2016 года.
Тогда британцы, игнорируя любые альтернативные версии, поспешили назвать события «атакой на турецкую демократию», а заместитель министра иностранных дел Алан Дункан отправился в Турцию уже 20 июля. В сентябре того же года глава МИД Великобритании также во время посещения Турции выразил поддержку Анкаре.
Тот факт, что власти использовали путч для атаки на эту самую «демократию» представителей первой парламентской демократии в мире никоим образом не смутило. Уже в январе 2017 г. в ходе официального визита в Турцию премьер Тереза Мэй объявила о развитии сотрудничества в сферах обороны, безопасности и торговли. Само собой, эти факты, по мнению Анкары, стали поворотным моментом, толчком для развития и укрепления отношений, основанных на глубоком взаимном доверии.
Во-вторых, проблемы Турции в отношениях с США, Германией, Францией – традиционными партнёрами Анкары в оборонке, а также напряженность с ними же по линии ЕС создают потребность в новых западных партнерах. Тем более что Великобритания, в отличие от вышеперечисленных государств, передаёт Турции технологии в таких областях, как авиация и космос, реактивные двигатели, системы авионики, ИИ-системы, спутниковая связь, ракеты, подводные лодки, а также предоставляют некоторые преференции в области НИОКР.
В-третьих, другой немаловажный фактор в пользу расширения и укрепления сотрудничества между странами, кроется в намерении Лондона играть посредническую роль в сложных международных противоречиях (между Анкарой и Вашингтоном, Анкарой и Брюсселем и наконец между Анкарой и НАТО). Тесные связи британцев с Вашингтоном, влияние в НАТО и относительно прочные связи с ЕС, несмотря на выход Великобритании из организации, всё ещё позволяют им оказывать весьма ощутимую поддержку турецким партнёрам.
В-четвёртых, международная политика Великобритании в области обороны и безопасности в кризисных зонах, таких как нелегальная иммиграция, борьба с экстремистскими организациями, кризис в Сирии, Ливии, Восточном Средиземноморье, Чёрном море, на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе во многом совпадает с подходами Турции. И здесь порою бывает сложно разобраться, где причина, а где следствие или производное.
Мы видим, что Великобритания практически не позволяет себе критики турецкой внешней и внутренней политики. Возможно, от того, что действия наследников Порты в обширном регионе Ближнего Востока и Северной Африки приводят, скорее, к ослаблению позиций давнего, исторического конкурента Великобритании – Франции. Это касается прежде всего региона Машрика (Ливана, Сирии), а также французской Африки, на что обращала внимание в своих исследованиях эксперт Французского института Международных отношений IFRI Жанна Жабур.
Проактивная политика Турции в Африке с применением силового компонента касается лишь тех государств, которые не относятся к странам Британского содружества наций. С последними Анкара предупредительна, осмотрительна и вежлива. Англичане, судя по всему, отвечают взаимностью туркам на западном направлении.
Симптоматично, что британское правительство выступило против решения ЕС о введении оружейного эмбарго в отношении Турции и заблокировало его принятие. В мае 2022 г. тогдашний глава управления оборонной промышленности Турции Исмаил Демир посетил Великобританию, что привело к снятию некоторых ограничений на продажу Турции продукции оборонной промышленности.
Стоит отдельно отметить: с начала спецоперации на Украине скоординированные действия Турции и Великобритании стали ещё более отчётливыми. В результате в начале 2023 г. были созданы координационные офисы оборонной промышленности при посольствах Турции в Лондоне и Великобритании в Анкаре.
Вместе с тем нет оснований игнорировать факторы, объективно ограничивающие или сдерживающие развитие военно-политических отношений Турции и Великобритании. К примеру, речь идёт об исторической памяти, включая немаловажную роль Британской империи в дезинтеграции империи Османов. Более века назад, в период Первой мировой войне, Арабский Восток был взбудоражен британским разведчиком Лоуренсом Аравийским, фигура которого явно омрачает сотрудничество среди турецких кругов, не обременённых короткой памятью. По итогам проигранной младотурецким режимом Первой мировой войны англичане политически и в военном отношении несколько лет поддерживали Грецию, экспедиционный корпус которой высадился в 1919 г. в Измире, однако через несколько лет был разгромлен кемалистами у Сакарьи...
Не следует сбрасывать со счетов и кипрскую проблему: британские военные базы Акротири и Дикелия расположены на южной (греческой) части острова.
Ставка Британии на других союзников на Востоке (Иордания, Египет, ОАЭ, Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн) отчасти нивелирует «особые» британо-турецкие отношения. Некоторые обязательства перед США и в рамках НАТО и AUKUS отчасти отвлекают ресурсы от Ближнего Востока.
И, наконец, главное: стремление правительства Эрдогана воспользоваться своим транзитным потенциалом, геостратегическим положением лишь от части совпадает с планами Великобритании. Лондон объективно заинтересован в закреплении своей торгово-транспортной монополии, в сохранении Южного маршрута, тогда как Анкара заинтересована в задействовании своего транзитного потенциала (идет ли речь о турецко-иракском «Пути развития», или о проекте «Пояса и пути» или только о транзите энергоносителей или реэкспорте через турецкую территорию). Последнее будет в долгосрочной перспективе объективно подталкивать Брюссель и Анкару к сближению, при том что в некоторых темах политические маршруты Лондона и Брюсселя совпадают, а в других идут вразрез.
Европейский бизнес и европейское лобби представлены в Турции точно так же, как и британские. К слову, претендующая на власть в республике оппозиционная НРП и ее кандидаты тесно связаны с европейским истеблишментом. Данные Евростата и Тюркстата подтверждают, что именно Брюссель был и остается главным внешнеторговым партнёром Турции вне зависимости от членских перспектив в европейском объединении, и здесь англичане не в состоянии предложить Турции привлекательную альтернативу.
