Польский канал Белсат, вещающий в Белоруссии, постоянно твердит о «московской угрозе», приискивая примеры из истории, и самым подходящим примером называет войну Московского царства с Речью Посполитой 1654‑1667 гг. Кто-то утверждает, что то была «война на уничтожение нашей нации»; в публикациях канала эта война именуется «неизвестной»: мол, правду скрывали с царских времён.
Оставим подобные утверждения на совести их авторов. Для националистов в соцсетях эта война – один из самых популярных сюжетов. Их не устраивает информация, излагаемая в школьных учебниках истории (скажем, в пособиях для 7 класса).
Не будем распространяться и о том, что сам образ «неизвестной» войны, впервые возникший в книге белорусского националистического историка Геннадия Сагановича («Невядомая вайна», Минск, 1995 г.), появился в результате подтасовок. Это хорошо показал в рецензии на книгу петербургский историк Алексей Лобин. Да и сам Саганович признавал: «На книгу не стоит ссылаться, поскольку… писалась она по опубликованным источникам, а не по архивным. Она писалась как первое, что хотелось бы сказать о тех событиях, которые замалчивались. Поэтому вполне естественно, что она была очень поверхностной». За этим признанием Сагановича нет ничего, кроме высказываемого им пренебрежения и научной этикой, и методологией.
От чего же в середине XVII в. население белорусских поветов Речи Посполитой уменьшилось вдвое?
На это время пришлись две войны. Одна была внутренняя (1648‑1651 гг.): казаки и перешедшие на их сторону жители городов и сёл сражались против религиозного и сословного угнетения польской шляхты. Эта война отличалась ожесточением с обеих сторон. Вырезались целые города. Так, по свидетельству вяземских воевод в 1649 г., в Бобруйске, Пинске, Мозыре и Черикове «ляхи… всех белорусцев посекли». Вторая война была внешняя (1654‑1667 гг.) против России, вступившейся за казаков Богдана Хмельницкого по их просьбе. Вторая война была, в сущности, продолжением первой только с прибавлением России и Швеции. Войны сопровождались голодом и эпидемией моровой язвы (чумы). Люди гибли от сражений, грабежа, хлебного недорода, болезней. Однако не только умирали, но и переходили на жительство на московскую сторону. Известны случаи вынужденного переселения во время войны, но были и добровольные переходы. В 1650 г. брянский воевода Никифор Мещерский сообщал в Москву, что многие «литовские люди и белорусы» из-за большого голода в своей земле закупают зерно в Брянске, а некоторые здесь остаются жить. Весной 1653 г. при верных слухах о надвигающейся войне с Русским царством белорусские крестьяне, по свидетельству подьячего Мордасова, переставали пахать пашню, уходили на московскую сторону.
Эпидемия чумы в 1654‑1656 гг. сильно поразила Россию, где умерли почти 700 тысяч человек. Случилась она и на белорусских землях, хотя в меньшей степени. «Поветрие», как тогда говорили, пронеслось в 1653 г. в Минском повете и Пинском старостве. Об этом свидетельствуют шляхтич Ян Цедровский, бурмистры пинских местечек и сельские войты в присяге, учинённой по случаю развёрстки подымного налога. В 1654 году чума уже прекратилась в Вильно, но ещё действовала в Борисове. Моровое поветрие докатилось до Польши: в витебской летописи Панцирного и Аверки, говорится, что в 1657 г. в одном Кракове умерло 36 тысяч человек – не было кому хоронить. В том же году чума случилась вновь в Ошмянском повете…
При определении потерь населения от бедствий во время войны необходимо также учесть, что сами боевые действия между Москвой и Речью Посполитой шли с перерывами. Они начались в декабре 1654 г., продолжались до подписания Виленского перемирия в октябре 1656 г., затем возобновились в октябре 1658 г. и шли до начала 1664 г., после чего наступило затишье, закончившееся подписанием перемирия в 1667 г. Так что боевые столкновения длились не тринадцать, а семь с половиной лет.
На всё это открыватели «неизвестной войны» не обращают внимания. Есть с их стороны и большее упущение. Не замечается вред, наносившийся белорусским крестьянам и мещанам из-за отсутствия дисциплины у шляхетского войска Речи Посполитой, в составе которого было немало наёмников и которое разоряло край своим постоем не меньше, если не больше московского войска. В отличие от спорадических столкновений между армиями эта внутренняя война со своими подданными была непрерывной.
Так, полк от Виленского повета, собранный летом 1654 г., стоял в трёх милях от Вильно, шляхтичи в отсутствие гетмана дрались между собой и опустошили лежащие вокруг селения до того, что окрестные мужики, по свидетельству польского мемуариста, «молили Бога, чтобы пришла Москва». Когда же московские войска приблизились и взяли город Глубокое, местные жители вообще разбежались из-под Вильно, оставив одни пустыри.
На сейме 1661 г. поветовые послы рапортовали, что Волковысский повет ввиду «постоев многочисленных хоругвей войск Речи Посполитой приведен в крайнее оскудение», а Полоцкое воеводство «разорено не только неприятелем, но и войсками Короны и Великого княжества Литовского, их частыми переходами, длительными постоями и обслуживанием обозов». В 1662 г. жалобы на разнузданность польского войска, окончательно разорившего области Великого княжества Литовского и Белоруссии вынудили Варшавский сейм создать специальную комиссию для разбирательства обид и притеснений. Толку от таких комиссий было мало – крестьяне брались за оружие. Даже спустя два года пинский хорунжий (предводитель полка от воеводства) жаловался: «До сих пор ожесточенные в своей злобе мужики не прекращают своеволия, а продолжают свой обычный путь злодеяний и насилий, объединившись с москвитянами».
Как видим даже из небольшого числа различных свидетельств, главной причиной гибели и переселения жителей из Белоруссии во время войн 1648‑1651 и 1654‑1667 гг. была сословная рознь: шляхта притесняла крепостных, крестьяне стремились к освобождению и уходили в казаки, в ответ на это шляхетское войско развязало террор; не видя других средств, казаки присягнули московскому царю, русское войско вступило на территорию Речи Посполитой, и внутренняя война переросла в войну внешнюю. Народное бедствие усугубили неурожай, голод и моровое поветрие. Поэтому если и иметь в виду пример войны 1654‑1667 гг., то не для иллюстрации «угрозы Москвы» (об угрозе Швеции при этом умалчивается), а для указания на гибельность последствий внутренней смуты, которую тогда спровоцировала сословная политика Речи Посполитой, а сегодня развязывает польский канал руками белорусских националистов.
